Де Мариньи было куда веселее. Все его существо наполняли тепло и радость бытия — и это все от положенной под язык небольшой щепотки согревающего порошка Аннахильд! Кровь текла по венам, словно красное вино, и его живой характер, замерзший и застывший с того момента, как он впервые ступил на землю Бореи, вырвался наружу. Он глянул на притихшего товарища.

— Хэнк, этот порошок Аннахильд — просто чудо! Мне никогда не было так тепло и хорошо. Я будто родился заново и готов ко всему, что бы мне ни приготовила Борея и ее луны. Даже на плато холод был просто дикий, но теперь я холода не боюсь.

Когда де Мариньи заговорил, техасец, словно очнувшись от грез, тревожно поглядел на него, потом кивнул, соглашаясь.

— Это хорошо, — пробормотал он, — мне бы так…

Де Мариньи вгляделся в полускрытое туманом лицо Вождя:

— Что-то не так?

— Да, кое-что. Во-первых, мне не нравится, что мы на корабле Харальда. Он нас терпеть не может и не скрывает этого. Видел, как он на нас глядел на том празднике в нашу честь? Если бы он мог, то при первой же возможности отправил бы нас к праотцам. Но дело не в нем, и даже не в тумане, хоть он и слишком густой. Я чувствую приближение беды. И еще…

— Что?

— Дурные вести от Армандры.

— Она выходила с тобой на связь?

Вождь кивнул:

— Мы условились, что будем «разговаривать», только если возникнет опасность или будет действительно важный повод. Смотри, она тоже полна дурных предчувствий. Она думает, что Итаква уже совсем рядом — парит на крыльях ветра, как большая хищная птица, и высматривает добычу, то есть нас.

— Неужели все настолько плохо?

— Именно настолько все и плохо. Конечно, Армандра сможет вытащить нас на Борею раньше, чем сюда придет ее папаша, но это если у нее все получится. А с другой стороны… — Он пожал плечами.

— С другой, у нее может и не получиться?

Силберхатт снова кивнул:

— Может быть. И еще — ты заметил, что ребята Аннахильд в набег не отправились? Она изо всех сил старалась запихнуть их в арьергард, помнишь? Что же она такое знает, чего не знаем мы, а?

Де Мариньи, однако, не смирился.

— Этого я не знаю, — сказал он. — А насчет Итаквы лично я думаю, что он снова отправился в свои странствия. Это я к тому, что если бы мы ему были действительно так нужны и если бы он знал, где мы, то он бы нас уже схватил, я тебя уверяю! Что скажешь?

Вождь поежился:

— Хотел бы я выследить его с помощью телепатии, — сказал он, — но знаешь — страшновато. Если он все-таки где-то рядом, он тут же меня засечет и, следя за моими мыслями, вычислит наше местонахождение. Я думаю, что Армандра права и он действительно близко, а еще я думаю, что он в курсе событий. Но он пока затаился, хоть у него и полны руки козырей. Дело в том, что он очень жадный.

— Жадный?

— Конечно. Если он начнет действовать сейчас, то все испортит. Нет, лучше он подождет и захватит Морин, ну и нас с тобой в довесок. А если он еще и выманит саму Армандру с плато и вообще с Бореи, представляешь, как ему повезет!

— Думаешь, у него такие большие планы?

— Очень похоже на то.

Внезапно поскучнев, де Мариньи сказал:

— Это все из-за меня. Если бы я не свалял такого дурака, ты не попал бы в беду.

Вождь посмотрел на него и криво усмехнулся:

— Анри, не льсти себе. Я сам решил тебе помочь, ведь мы же друзья. К тому же не забывай, что ты — единственный, кто может помочь мне. Ты и твои Часы Времени. Твоя машина — это не только возможность улететь с Бореи и вообще из этого странного измерения, в котором мы с тобой застряли как жертвы кораблекрушения, это еще и мощное оружие. Лучшее оружие против Шагающего с Ветрами.

— Похоже на правду, — ответил де Мариньи. — Если уж что-нибудь может убить Итакву — то это Часы Времени. А ты хочешь его убить или все-таки улететь с Бореи на старую добрую Землю?

Силберхатт снова пожал плечами:

— Вот как достанем Часы Времени, тогда все и расскажу. Если достанем, конечно. Но пока вроде все к тому идет…

Из шестнадцати глоток, как из одной, вырвался крик, и ему ответило в тумане жуткое вибрирующее эхо — это гребцы подняли весла вертикально, и на миг показалось, что над палубой выросли параллельные ряды мачт. Затем гребцы поместили весла в гребные люки и опустили в бурлящую темную воду. Скрытый туманом барабанщик на носу взял в руки палки из твердого дерева и задал ритм. Судно медленно отошло от берега, два таких же корабля с драконьими головами на носу шли справа и слева.

Оставшаяся за кормой деревня среди скал быстро растаяла в тумане, и вскоре три корабля вышли из горловины фьорда в открытое море. Там, несмотря на зловещий густой туман, поставили паруса, которые тут же принялся трепать мокрый ветер.

В открытом море туман немного рассеялся. Харальд, стоящий на носу судна, проорал команду, и, словно эхо, ее подхватили на двух других кораблях. Барабанщик прекратил отбивать ритм, весла подняли и убрали, паруса поймали свежий бриз, и корабли рванулись вперед — в туман Темночаса.

Поскрипывая, суда шли под полными парусами по плещущим волнам к скрытому в тумане горизонту. В небе над головой из-за огромной темной Бореи показался тусклый красно-золотой солнечный серп.

Время шло к следующему Темночасу с момента отплытия, три корабля шли шеренгой, держа все тот же курс. Небо над ними заливало полярное сияние. По левому борту шло судно под командованием самого Тонйольфа, справа резал волны увенчанный драконом нос корабля Ханарла, его кузена. Почетное место в середине занимал корабль Харальда, так как посланники Итаквы ехали именно на нем.

Только один раз, когда стих ветер, викинги взялись за весла, и то ненадолго. Нетерпение среди экипажа росло, и Вождь Плато Бореи (в глазах большинства викингов — истинный великий жрец Шагающего с Ветрами, хотя Харальд и его компания думали совсем иначе) увидел в нем хороший повод, чтобы попросить ветра Армандры надуть обвисшие паруса, чтобы суда поплыли снова. Харальд и компания снова убедились в том, что пришелец — явный колдун, а так как они были совершенно трезвые, это привело их в раздражение, а остальные викинги пришли в изумление. Однако со временем весь экипаж стал испытывать к чужакам нечто вроде презрения, и все из-за физического сходства.

Действительно, пусть малорослые пришельцы командовали самими духами воздуха, пусть они несли волю Бога Штормов, они были всего лишь людьми. Здоровенным бородачам вскоре надоело пялиться на сидящих на корме пришельцев, и время от времени какой-нибудь викинг даже осмеливался грубым голосом что-нибудь у них спросить. На эти вопросы путешественники всякий раз отвечали аккуратно и без лишних слов, чтобы не поколебать свой мнимый авторитет.