— А они знают, зачем мы здесь? Знают, что мы ищем Морин?

— Да, и они знают, что мы с добрыми намерениями. Иначе все уже было бы совсем по-другому.

Они замолчали, и какое-то время тишину нарушал только жалобный свист ветра в складках плаща. Когда туман окончательно рассеялся, открыв тускло-бронзовую поверхность моря в морщинках волн, де Мариньи крикнул:

— Эй, Хэнк, смотри! Они напали не только на корабль Харальда.

Далеко внизу показались корабли, но среди суетящихся крошечных фигурок невозможно было разглядеть, кто есть кто. А вот на одном корабле, похоже, не осталось никого — его парус был изорван в клочья, и он бесцельно дрейфовал по волнам. Двое других судов шли к нему на помощь, люди пытались забросить туда канаты и взять искалеченный корабль на буксир.

— Драккар Ханарла, — пробурчал Вождь. — Его, видать, застали врасплох. Ладно, тут мы ничем не поможем, к тому же, знаешь, что они с нами теперь сделают после всего этого? Так что давай надеяться, что они нас не поймают.

— Думаешь, будут ловить? — спросил де Мариньи, прибавляя скорости, чтобы не отстать от летучих мышей.

— Уверен, — заявил Силберхатт. — Для Тонйольфа это последний шанс сохранить лицо, да и для Харальда тоже. И не забывай, Анри, что, может быть, прямо сейчас сюда идет тысяча длинных кораблей, и нам надо найти Морин и куда-нибудь скрыться вместе с нею, пока эти корабли сюда не дошли.

Когда плащ лег на курс, де Мариньи смог отвлечься от управления. Он как-то ухитрился дотянуться рукой до Силберхатта и принять у него кожаный ремень от упряжи. Не без труда ему удалось надежно пристегнуть пассажира, но когда здоровенный техасец отпустил уже словно свинцом налившиеся ноги, де Мариньи принялся махать ими во все стороны, чтобы восстановить кровообращение.

Три корабля остались позади, отсюда они казались не больше спички, а впереди, как некий созданный природой бастион, вырастал остров. Путешественники поднялись выше и наконец убедились, что он действительно имеет форму правильной пятиконечной звезды. Когда-то очень давно это были просто пять высоких гор, скорее всего, активных вулканов. С течением времени стихии поработали над островом, и пять пиков слились в одну большую звезду, а посередине осталось озеро неправильной формы. Из центра озера с хлюпаньем вырывался пар и дым, что подтверждало вулканическое происхождение острова и говорило о том, что подземный огонь все еще не угас. Летучие мыши вошли в головокружительное пике, то же самое сделал и де Мариньи, и озеро скрылось из виду за вершинами ограждающих его гор.

Летучие мыши снижались по крутой спирали, и навстречу им вырастали пики внутренних гор в белых облачных перьях, которых становилось все больше по мере того, как Борея выкатывалась вперед, заслоняя животворящим солнечным лучам путь на Нуминос. Приближался Темночас, и ветер стал таким холодным, что де Мариньи принял еще чуть-чуть согревающего порошка Аннахильд.

Путешественники пролетели над этими горами и опустились еще ниже. Окружающий вид сменился, ветер тут же стих. Вслед за летучими мышами они спускались к бухте между двумя лучами звезды и скоро услышали грохот волн о камень. Побережье было унылым и негостеприимным, мрачные черные скалы торчали из моря практически перпендикулярно, и высадиться здесь с корабля представлялось крайне затруднительным, почти невозможным делом.

Суровые и голые скалы выглядели необитаемыми, но путешественники уже знали, что здесь живут люди — в глубокой пещере. Силберхатт телепатически подсмотрел эти сведения в мозгу летучих мышей, которые уверенно неслись к скрытому в тени входу в пещеру — зловещего вида черной дыре в скале на высоте около сорока футов над неспокойным морем.

Едва последняя летучая мышь скрылась в зеве пещеры, как туда влетели путешественники, оказавшись в просторном зале с высоким потолком. Пещера простиралась футов на пятьдесят, потолок подпирали мощные сосновые бревна, от времени они уже почернели, многие из них опасно провисли и были тронуты гниением. Откуда-то сверху капала чуть солоноватая вода, капли гулко шлепали на скользкий каменный пол. Сквозь переплетение балок над головой путешественники увидели, что вулканический камень потолка совсем раскрошен и насквозь пропитан влагой от соленого морского воздуха.

Де Мариньи был вынужден сбавить скорость, и они теперь летели чуть быстрее, чем если бы шли пешком. Летучие мыши не стали их ждать и скрылись за поворотом тоннеля, до ушей путешественников донесся лишь усиленный эхом звук хлопающих крыльев и резкий зловещий визг. Свет снаружи уже не проникал сюда, и путешественникам пришлось приземлиться на влажный каменный пол и подождать, пока глаза не привыкнут к полумраку.

— Здесь живут люди? — спросил де Мариньи, когда его глаза начали различать обстановку. — Прямо здесь?

— Нет, это только вход, — сухо объяснил Вождь, — до жилой зоны нам еще порядочно идти. Тоннель ведет прямо туда и, может, потом продолжается еще куда-нибудь дальше, ведь это древняя лавовая трубка, и начинается она где-то внутри гор над центральным озером. Кстати, в большой пещере есть водоем чуть меньше размером, чем это озеро, и жители ловят в нем рыбу.

Де Мариньи удивленно посмотрел на друга:

— Ты узнал все это мысленно от рукокрылых?

Вождь кивнул:

— Да, и сейчас я как раз в контакте с ними. — Он замолчал и уставился в сумрачную глубину тоннеля. — В принципе, я должен чувствовать себя здесь почти как дома, я привык на Борее к подземельям, однако нет.

— Почему?

— Аннахильд была права. Мне очень хочется все бросить и убежать отсюда, ведь остров-то в форме звезды.

Де Мариньи кивнул:

— Совсем забыл об этом. Я лично ничего такого не чувствую.

— Да ты и не должен. А вот мне придется научиться с этим жить. У меня уже было такое, даже хуже — на Борее, в пещерах под плато. Я зашел в запретный тоннель, ведущий к складу уникальных звездных камней. Это под самой серединой плато. Если сравнить с тогдашними ощущениями, то можно сказать, что сейчас мне почти не страшно — так, самую капельку.

Было трудно представить, что Вождь хоть чего-нибудь боится. Де Мариньи посмотрел на своего товарища и различил в темноте его контуры:

— Похоже, глаза уже привыкли. Пойдем?

— Угу, разомнем ноги, — кивнул техасец. — Анри, ты не против, если я возьму твой топор? Хоть ты и учился, но у меня боевого опыта всяко больше, а кто знает, что ждет нас впереди, так что я…

— Бери, конечно, — перебил де Мариньи, передавая ему оружие, — в моих руках это просто копье, или топор, или как оно на самом деле называется, но в твоих руках эта штука заменит целый арсенал!

Через пару минут путешественники были готовы идти дальше: де Мариньи свернул летающий плащ, а Силберхатт аккуратно закрепил свисающие концы упряжи на спине в районе шеи. Он взвесил топор в руке и промолвил: