Может быть, знал и приор. Может быть, брат Раймон в отчаянии сообщил ему. Если так, то приор умер, не успев ни с кем поделиться тревожной новостью. Может быть, это и есть мотив? Заткнуть приору рот?

«Неужели никто не избавит меня от этого мятежного попа?»

– Вы поняли, что приора убили?

Брат Симон кивнул.

– Когда вы догадались?

– Когда увидел его голову. И…

Монах замолчал. Гамаш не издал ни звука. Ждал.

– …потом я увидел что-то на клумбе. Что-то, чего там быть не должно.

Гамаш затаил дыхание. Оба застыли, словно в немой сцене, замерли во времени. Гамаш ждал. И ждал. Дышал неглубоко, тихо, боясь потревожить даже воздух.

– Знаете, это был не камень.

– Я знаю, – сказал старший инспектор. – И что вы сделали?

Он чуть не закрыл глаза, обращая в прошлое свои мольбы: пусть брат Симон не возьмет орудие убийства и не перебросит его через стену, чтобы оно исчезло в большом мире.

Брат Симон встал, открыл главную дверь в кабинет настоятеля и шагнул в коридор. Гамаш последовал за ним, предполагая, что монах ведет его к тайнику.

Но брат Симон остановился на пороге, поднял орудие убийства и подал его Гамашу. Это была старая чугунная колотушка, которой монахи сотни лет стучались в двери личных покоев настоятеля.

А вчера этой колотушкой воспользовались, чтобы размозжить голову приору монастыря Сен-Жильбер-антр-ле-Лу.

Жан Ги Бовуар шел по коридорам монастыря. Искал кого-то.

Монахи, попадавшиеся на его пути, останавливались, чтобы приветствовать его привычным поклоном. Но стоило ему приблизиться, как они отступали. Отходили в сторону.

И облегченно вздыхали, когда он проходил мимо.

Жан Ги Бовуар обошел коридоры монастыря. Он осмотрел огород. Скотный двор с пасущимися козами и курами породы шантеклер.

Он заглянул в подвал, где голос невидимого брата Раймона разносился по длинным, прохладным коридорам. Слова звучали неразборчиво, а голос, хотя и оставался прекрасным, воспевал не Божественное, а скорее бренди и бенедиктин.

Бовуар пробежал наверх по каменной лестнице и, запыхавшись, остановился в Благодатной церкви. Посмотрел в одну сторону, в другую.

Монахи в длинных черных мантиях стояли вдали от пляшущего света, наблюдали за ним. Но он не обращал на них внимания. Он искал не их, а кое-кого другого.

Потом он повернулся, открыл дверь и вышел. В пустой коридор, в конце которого находилась закрытая дверь. И запертая.

– Откройте! – потребовал он.

Брат Люк не стал медлить. Вставил массивный ключ в скважину, повернул, сдвинул щеколду, и через несколько секунд дверь распахнулась. Бовуар, одетый в черное, словно монах в рясе, вышел из монастыря.

Люк быстро закрыл дверь. У него возникло искушение выглянуть и посмотреть, что сейчас произойдет. Но он преодолел себя. Брат Люк не хотел ни слышать, ни видеть, ни знать. Он вернулся в свою каморку, положил на колени большую книгу и погрузился в песнопения.

Бовуар сразу же нашел то, что искал. На берегу озера.

Не размышляя и не заботясь о последствиях – он уже перешагнул эту черту, – Бовуар побежал со всех ног.

Он бежал так, как если бы на карту была поставлена его жизнь.

Как если бы на карту было поставлено множество жизней.

Бежал прямо на человека, стоявшего в тумане.

На бегу он издавал жуткий звук, исходивший из самого его нутра. Звук, который он сдерживал в себе несколько месяцев. Звук, который он проглотил, спрятал и запер. Но теперь этот звук вырвался наружу. И толкал его вперед.

Старший суперинтендант Франкёр повернулся за считаные мгновения до того, как Бовуар врезался в него. Он успел сделать полшага в сторону, чем ослабил силу удара. Они оба упали на камни, но Франкёру при падении досталось меньше, чем Бовуару.

Он выбрался из-под Бовуара и потянулся за пистолетом, а Бовуар перекатился через себя, вскочил на ноги и тоже потянулся за оружием.

Но поздно. Франкёр уже успел вытащить свой пистолет и прицелился в грудь Бовуару.

– Ты сволочь! – закричал Бовуар, едва ли замечая оружие. – Говнюк! Я тебя убью!

– Ты только что напал на старшего по званию! – рявкнул потрясенный Франкёр.

– Я напал на мерзавца и на этом не остановлюсь! – Бовуар кричал во всю силу голоса, срываясь на визг.

– Что тут вообще происходит, черт побери? – прокричал в ответ Франкёр.

– Ты прекрасно знаешь! Я видел, что у тебя в ноутбуке! Что ты смотрел, когда я вошел.

– Черт! – сказал Франкёр, неуверенно глядя на Бовуара. – А Гамаш видел?

– Какая разница? – прорычал Бовуар, потом нагнулся и упер руки в колени, пытаясь перевести дыхание. Наконец он поднял голову. – Важно, что видел я.

«Глубокий вдох, – умолял он свое тело. – Выдох полной грудью.

Господи боже, только не вырубись.

Глубокий вдох, выдох полной грудью».

Голова у него закружилась.

«Боже мой, только бы не вырубиться».

Бовуар убрал руки с коленей и медленно выпрямился. Он уступал в росте стоявшему напротив него человеку. Человеку, направившему в его грудь пистолет. Но Бовуар стоял не сгибаясь. И смотрел на эту тварь.

– Это вы слили видео в Интернет.

Голос его изменился. Стал хриплым. Ломким. Каждое слово выкатывалось из его рта на глубоком-глубоком дыхании из самых-самых его глубин.

Дверь в его потайное пространство вышибли, и оттуда возникали слова.

И намерение.

Он убьет Франкёра. Сейчас.

Бовуар впился взглядом в суперинтенданта. Своим затуманенным зрением он видел пистолет. И, вскакивая на ноги, знал, что у Франкёра есть время как минимум на два выстрела, прежде чем Бовуар преодолеет расстояние между ними.

Он прикинул, что, если пуля не попадет ему в голову или сердце, он сумеет дотянуться до Франкёра. И ему хватит сил и воли, чтобы свалить суперинтенданта на землю. Схватить камень. И проломить череп.

На одно безумное мгновение перед его мысленным взором вспыхнула история, которую снова и снова читал ему отец. О поезде.

«Думаю, что смогу. Думаю, что смогу»[55].

«Думаю, что смогу убить Франкёра, прежде чем он убьет меня».

При этом Бовуар знал, что и он умрет. Но не первый. Господи боже, только не первый.