Бовуар сдержал обещание, которое дал своему шефу, отцу Анни. Он больше не смотрел то видео. До сегодняшнего дня, когда он стал выяснять, чем занимался суперинтендант Франкёр в кабинете приора. И зачем ему понадобился ноутбук.

Франкёр привез с собой то видео. И смотрел его.

Это голоса с записи слышал Бовуар через дверь. Голос шефа, отдающего приказы. Побуждающего к действиям. Ведущего своих людей вглубь той проклятой фабрики. Следом за террористами.

Бовуар нашел файл с записью в ноутбуке.

Нажимая кнопку «воспроизведение», он уже знал, что увидит. И да простит его Господь, он хотел увидеть все еще раз. Ему не хватило прежней му́ки.

Бовуар смотрел на Франкёра, стоявшего перед ним на берегу, подернутом туманом. Франкёр привез эту мерзость в монастырь. Чтобы заразить последнее место в Квебеке, последнее место на земле, где еще не видели этих кадров.

И тут Бовуар понял, почему, невзирая на странность обстановки, необычность монахов, обескураживающую скуку бесконечных песнопений, он чувствовал здесь какое-то непонятное спокойствие.

Потому что эти люди, единственные в Квебеке, не знали про видео в Интернете. Не смотрели на него и на Гамаша как на неизлечимо раненных, искалеченных. Нет, монахи смотрели на них как на обычных людей. Таких же, как они. Занятых своим делом.

Но с небес свалился Франкёр, с пагубным диском в кармане.

Однако Бовуар пресечет распространение заразы. Сейчас же. Франкёр причинил достаточно вреда Гамашу, Бовуару, памяти погибших, их семьям.

– Вы считаете, это я слил видео? – повторил Франкёр.

– Вы сами все знаете, – выдохнул Бовуар. – Кто еще имел доступ к оригинальным записям? Кто еще мог оказывать влияние на внутреннее расследование? Целый отдел Квебекской полиции, занимающийся киберпреступностью, выяснял, как произошла утечка, но гора родила мышь: они пришли к выводу, что в архивные файлы полиции проник неизвестный везучий хакер!

– Вы в это не верите? – спросил Франкёр.

– Конечно не верю!

Бовуар шевельнулся, но замер, когда Франкёр вскинул ствол пистолета.

Ничего, будет и другая возможность. Через две-три секунды. Когда Франкёр отвлечется. Моргнет. Больше ничего и не нужно.

– А Гамаш верит?

– В гипотезу о хакере? – Впервые Бовуар почувствовал себя сбитым с толку. – Не знаю.

– Да знаешь ты прекрасно, маленький говнюк. Ну скажи: Гамаш верит?

Бовуар ничего не ответил. Его ум был занят только одним.

Подходящее ли сейчас мгновение?

– Гамаш расследует эту утечку? – прокричал Франкёр. – Или он согласился с официальным докладом? Мне нужно знать.

– Зачем? Чтобы и его убить?

– Убить его? – спросил Франкёр. – Кто, по-твоему, опубликовал видео?

– Вы.

– Господи, до чего ты глуп! Как ты думаешь, зачем я привез сюда диск с записью? Чтобы насладиться своей работой? Это видео омерзительно. Меня тошнит, когда я о нем вспоминаю. А когда смотрю…

Франкёра просто трясло, он извергал ярость, как вулкан.

– Конечно, я не верю этому чертову расследованию. Его результаты смехотворны. Явная дымовая завеса. Видео опубликовал кто-то из Квебекской полиции, а не какой-то мифический хакер. Один из нас. Я привез с собой эту долбаную запись, потому что смотрю ее, как только появляется время. Чтобы не забыть. Чтобы помнить, почему я все еще продолжаю поиск.

Голос его изменился. Акцент стал заметнее, воспитание и образование отшелушились, остался только человек, выросший в деревне по соседству с той, где жили бабушка и дедушка Бовуара.

Франкёр опустил дуло пистолета. Всего на дюйм.

Бовуар заметил, что Франкёр отвлекся. Вот он, подходящий миг.

Но он медлил.

– Что же вы ищете? – спросил Бовуар.

– Улики.

– Да бросьте вы вешать мне эту лапшу, – сказал Бовуар. – Вы сами опубликовали видео, а когда вас застукали, начинаете врать напропалую.

– Зачем бы я стал его вывешивать?

– Затем, что…

– Зачем? – прокричал Франкёр, побагровев от ярости.

– Затем, что…

Но Бовуар не знал зачем. Зачем старшему суперинтенданту Квебекской полиции публиковать запись, на которой убивают его людей? Бессмысленно.

Но Бовуар знал, что причина есть. Где-то есть.

– Не знаю, – откровенно сказал Бовуар. – Да мне и ни к чему знать. Я прекрасно понимаю, что это сделали вы.

– Тоже мне сыщик говенный! Тебе не нужны улики? Не нужен мотив? Ты обвинитель и судья в одном лице? Школа Гамаша? Я ничуть не удивлен. – Франкёр посмотрел на Бовуара как на нечто непроходимо, бесконечно глупое. – Но в одном ты прав, хотя и идиот. Это сделал кто-то из нас троих.

На Бовуара это заявление произвело эффект разорвавшейся бомбы.

– Вы шутите! – Он опустил руки, совершенно выбитый из колеи. Все мысли о броске на Франкёра исчезли. – Намекаете, что видео вывесил старший инспектор Гамаш?

– А кто еще? Он и есть главный приобретатель выгоды.

– Выгоды? – прошептал Бовуар. От потрясения у него сел голос. – Да он чуть не погиб во время той операции. Потерял своих агентов. Он принял их на службу, обучал. Он бы скорее умер…

– Но он ведь не умер, верно? Я видел запись. Знаю каждый ее кадр. И я видел оригиналы. Они еще более красноречивы.

– Что вы хотите сказать?

– Гамаш расследует утечку видео? – спросил Франкёр.

Бовуар не ответил.

– Расследует?! – даже не прокричал, а провизжал Франкёр в лицо Бовуару. – Думаю, нет, – произнес он нормальным голосом. – Зачем ему? Он знает, кто вывесил запись. Он хочет, чтобы смолкли все голоса, задающие вопросы.

– Вы ошибаетесь.

Бовуара охватили смущение и злость. Суперинтендант перевернул все с ног на голову, и прежний низ стал верхом, а верх – низом. Все потеряло смысл. Голос Франкёра звучал как голос Бовуарова деда – только произносил он ужасные вещи.

Суперинтендант опустил пистолет, посмотрел на него, словно не понимая, откуда в его руке оружие, и засунул в кожаную кобуру на поясе.

– Я знаю, вы им восхищаетесь, – тихо сказал он. – Но Арман Гамаш совсем не тот человек, каким вы его представляете. Он превратил эту операцию спасения в настоящую бойню. Четыре агента погибли. Вы сами едва выжили. Он оставил вас на полу истекать кровью. Вы так его уважаете, так им восхищаетесь, а он привел вас туда и оставил умирать. Я вижу ту сцену каждый раз, когда просматриваю запись. Он даже поцеловал вас на прощание. Поцелуй иуды.

Голос Франкёра звучал спокойно, убедительно. Казался знакомым. Успокаивающим.