– Это я должна извиняться, – возразила Алиса. – Он разрушил твою семью, да и мою, пожалуй, тоже.

Ее подбородок задрожал.

– Э-э-э… – начал я и замолк, уставившись на свою чашку.

Я не знал, что на это сказать. Кофе представлял собой слегка подогретое пойло, но Дойл осилил всю чашку. Ни у кого не хватило смелости отказаться.

– Я привез книги, которые взял в библиотеке.

– А-а-а, – едва слышно произнесла Алиса. – Пустяки. Купферман – дура. Она зациклена на порче материальных фондов. Недавно Купферман поймала Марси за тем, что та пила кока-колу не в комнате для персонала. Теперь Марси наказана: ей придется три недели расставлять книги на полках.

– Не может быть!

– Я серьезно.

Алиса шмыгнула носом и принялась мять кончики своих волос между пальцами. Я помнил, как в детстве она высасывала соленую воду из кончиков своих косичек.

– Зачем ты их вообще брал?

– Мама читала мне одну из этих книг в детстве, – пожав плечами, сказал я. – Случалось ли так, что в прошлом тебе нравилось что-то очень сильно, настолько сильно, что начинало казаться, что оно твое?

– Хорошо иметь то, что любишь. Оставь себе.

Алиса зажмурилась и сцепила пальцы рук у себя на коленях. Я уже начинал сомневаться в том, что речь идет о книгах. Алиса вновь шмыгнула носом, но больше ничего не сказала. Повисла гнетущая тишина. Я поймал взгляд Энолы. Надо уходить. Я поставил чашку на столик.

– Я дам тебе ключи от библиотеки, – вдруг заявила Алиса.

– Что?

Она потерла глаза и встала.

– Возвращаться домой тебе нельзя, и дело не только в том, что крыша протекает. Лучше провести ночь в библиотеке.

Она направилась по коридору в свою спальню, где стоит абстрактная скульптура из панцирей мечехвостов. Алиса так и не знает, с какой стати ей полюбились эти твари, если, конечно, Фрэнк ей и об этом не рассказал.

– Она пьяна, – сказала Энола.

– Вполне возможно, – согласился я. – Ей простительно.

Алиса вернулась и сразу же привалилась к стене. Точно, пьяна. Господи! Как же я этого сам не заметил?

– Я хотела тебе что-то сказать, но забыла…

Женщина махнула в мою сторону связкой ключей, а со второго раза бросила их мне.

– Код не изменился. Купферман грозилась его сменить, но пока руки у нее не дошли.

– Спасибо.

Мы все встали. За окном бушевал шторм. Дождь хлестал по окнам и двери.

– А-а-а… – Алиса ущипнула себя за кончик носа, после чего слова потекли из нее потоком. – Лиза Рид из Норт-Айсла звонила мне и сказала, что не смогла дозвониться до тебя. Телефон отключен. – Она перевела дух. – Лиза проверила информацию о том несчастном случае и выслала то, что узнала, тебе по электронной почте. Черт! Забыла название… немного странное… «Морские развлечения. Пибоди и сыновья». – Алиса наморщила лоб. – Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Да.

– Ну и ну! Лиза Рид. Ты задействовал тяжелую артиллерию. Лиза также просила передать, что Раина узнала кое-что о Маллинсах.

– Ну и?

– Последний из известных их потомков – некий Черчварри. Он живет на Среднем Западе.

Я слышал ее голос, но мне казалось, что он долетает из соседней комнаты.

– Постой! А это не твой?..

– Он самый, – ответил я.

Черчварри – из рода Рыжковых. Тысячи мыслей зарождались и умирали в моей голове. Алиса могла не так понять либо не расслышать. Это простительно. Она слишком измучена. Надо самому позвонить Раине. Двойная проверка. Все дальнейшее происходило как во сне. Зачем Энола и Дойл стоят возле машины под дождем, раз дверь открыта? Как так получилось, что я остался наедине с Алисой на пороге ее квартиры?

Она подалась вперед. Волосы упали ей на лоб, она их смахнула.

– Извини… Извини, но я не могу позволить тебе сейчас остаться. Я ужасно выгляжу. Я пьяна, и мне надо побыть наедине с собой. Я просто гляжу на тебя…

– И видишь мою маму.

– Это пройдет, – пообещала Алиса. – Мне нужно время, чтобы немного успокоиться.

– Дело не в тебе, а во мне.

Люди часто это говорят, но на этот раз я говорил именно то, что думал. Если бы не я, Фрэнк ни за что бы не рассказал правду дочери.

– Ладно. По утрам у меня обычно бывает ужасно заспанное лицо, – сказал я.

Слабая улыбка.

– Нет. Я знаю все твои лица. Мои ключи оставишь в ящике для возвращаемых книг. Я попрошу Марси впустить меня утром.

Я мог бы нагнуться и чмокнуть ее в щеку, но я чувствовал, что сейчас этого делать не нужно. Алиса потерла лицо. Я прикоснулся к ее руке. Мы обнялись, это произошло само собой. Я держал ее в объятиях некоторое время, ничего не говоря. Она прижалась щекой к моему плечу. Ее тело содрогалось от неслышного плача. Губы неуклюже коснулись моей шеи, а затем она отстранилась.

– О’кей, – произнесла Алиса.

– О’кей.

Она взглядом провожала меня, бредущего под дождем к машине. Даже сквозь потоки воды, заливающие ветровое стекло, я видел ее в дверном проеме. Алиса стояла там, пока наша машина не выехала со стоянки.

– Господи! – прошептала Энола. – Алиса Мак-Эвой в тебя влюбилась.

Я надеялся, что так оно и есть.

Пока мы ехали, наш автомобиль кренился и ходил ходуном. То и дело приходилось объезжать огромные лужи, упавшие ветви деревьев и много других препятствий.

– Останови. Лучше я сяду за руль, – сказала Энола, кладя руку поверх моей.

– Нет.

Хемлок-лейн была затоплена. Лужайки перед летними домиками превратились в настоящее озеро. Крутой поворот налево – и мы стали отдаляться от океана. Автомобиль взбирался по холму, на котором стоял монастырь, где святая братия сейчас наверняка читала молитвы, которые полагается произносить во время шторма.

– Черчварри – потомок Рыжковой. Именно он меня разыскал. Он должен был знать.

– О чем?

– Ни о чем.

– Тот книжник? – не унималась сестра.

– Да. Ты разорвала рисунки карт Таро, которые принадлежали его предку.

– Блин! – произнесла она, но как-то вяло.

А у меня не было сил все ей объяснить. Раньше я думал, что найду в конце пути Фрэнка, поскольку портреты хранились в его семье. То, что моя мама передала ему перед смертью свои карты, я считал романтическим порывом или проявлением сентиментальности. Что может быть проще?

– Возможно, ты права, – сказал я. – Возможно, ему с самого начала что-то было от меня нужно, вот только черт меня побери, если верны мои догадки относительно того, что именно.