– Вот тут суп, я сейчас разогрею. Грибной. И мясо. Ты будешь холодное или тоже подогреть?

Он ел, но не чувствовал вкуса пищи. Он ждал каких-то событий, какого-то действия, но пока что ничего не происходило. После ужина Наталья осталась на кухне мыть посуду, а Виктор отправился в спальню. Ему хотелось уснуть и хорошенько отоспаться. Но сна не было.

– Милый, мне надо отлучиться, – в дверь просунулась голова Натальи. Лицо ее было еще более бледным, чем за ужином.

– Куда?

– В магазин. У нас кончилось масло. Ты будешь спать?

– Постараюсь, – ответил он сквозь зубы.

– Ну, я пошла…

И она действительно ушла. Не сквозь вешалку в соседнюю квартиру, а обычным путем – через дверь. Оделась, обулась и ушла, закрыв дверь на два замка. Виктор долго стоял возле окна в ожидании, когда же она появится на крыльце, пока не понял, что Наталья, скорее всего, вышла из дома через другой ход.

В дом можно было войти с двух сторон, но Виктор с Натальей всегда пользовались лишь тем крыльцом, которое выходило на улицу. С противоположной стороны дома находилось футбольное поле и погреба, но узкой дорожкой все равно можно было выйти к магазину, соседним домам и транспортной артерии с троллейбусами и автобусами. Обычно этим выходом пользовались дети. И он вдруг вспомнил, как поручил Лаврову следить за Ренатой. Знал ли покойный, что Рената могла выйти из дома с другой стороны, или нет? Да и выходила ли она вообще из дома? Может, она, как набоковская Магда, изменяла ему через стенку со своим Горном? Или Гасаном?

Виктор вскочил с кровати и бросился в прихожую. Через мгновение он оказался в чужой квартире. Здесь все было не так, как у него. Словно дизайнер, тщательно изучив обстановку «кленовской» квартиры, сделал все «с точностью до наоборот». Сломав все стены, этот волшебник превратил жилище в одну огромную комнату, наполнив ее свежим воздухом и запахом цветов и духов. Рената, которую он увидел чуть раньше, по-прежнему сидела за столом перед чашкой (пустой? или чай давно остыл?) и при звуках его шагов даже не шелохнулась. Виктор сощурил глаза и, некоторое время находясь под впечатлением своих грез, горько усмехнулся. Он понимал Наталью, превратившую набитое тряпьем чучело в символ человека, которого хочется видеть рядом с собой постоянно. Мягкий вялый кокон из тряпья, на который было надето зеленое платье, действительно мог издали напоминать сидящую за столом Ренату. Тем более что сверху этот шедевр бутафорского искусства был увенчан париком из рыжих волос. Но вот зачем Наталье это понадобилось, Виктор не понимал. Они же не были знакомы! Неужели Наталья готовила мне ловушку и хотела напугать меня, довести до инфаркта?

В любом случае то, что он сейчас видел перед собой, плюс подслушанный им разговор Натальи с этой тряпичной куклой в человеческий рост и посаженной за стол лишний раз убеждало его в том, что он живет под одной крышей с психически больным человеком. Она убила Гасана, Андрея. Носит вещи Ренаты и спит со мной вместо Ренаты. Кто она? Что она делает в этой квартире? Она сумасшедшая или изощренная преступница? И знает ли она, кто на самом деле убил Ренату? Знает. Она знает. Она же так и сказала: «Представь, она показала Виктору твой бумажник, ключи… Скажи, это была она? Она? Ты можешь ее хотя бы описать…» Речь идет о какой-то женщине. Женщине из черного «Крайслера»? Они знакомы? Знакомы!! Или же Ренату убила сама Наталья?!

Превозмогая страх и отвращение, Виктор обошел куклу со всех сторон, чтобы убедиться, что у нее нет лица, которое ему наверняка приснилось бы этой ночью. Но нет, бог его на этот раз миловал: лица все же не было. Вместо него – набитая, возможно ватой, подушка или что-то в этом роде. Без нарисованных глаз, без носа и губ.

Он понимал, что больше ему здесь оставаться нельзя. Что Наталья может появиться в этой комнате с минуты на минуту, и тогда разговора не избежать. Но ему не хотелось выслушивать бредни сумасшедшей. Ему хватило и того, что он увидел, а прежде – услышал. Перед мысленным взором его неожиданно возник высокий худой старик, прокуренный, с желтым лицом и умным взглядом сыщика. «Моя фамилия Коренев. Алексей Палыч… Захочешь что-нибудь сказать – позвони».

Почему я вспомнил этого человека? Потому, что устал так жить, и нервы мои на пределе, и я боюсь, что не сегодня-завтра кукла, запакованная уже в мой, мужской костюм, займет место по соседству с куклой в зеленом платье? С куклой Ренатой?

Виктор вернулся в свою квартиру, выпил виски и закурил. Он слышал голоса. Они звенели над головой, заполняя мир вокруг него хаосом, шумом, бессвязными фразами, которые должны были рано или поздно связаться в единую логическую нить, которая и приведет его к цели: он узнает наконец, кто же убил его жену…

Но откуда Наталье известно, что Рената любила чай с молоком? Откуда?

Слишком много накопилось вопросов. Кроме того, утешал он себя, я просто обязан связаться с этим следователем, потому что теперь знаю, кто знает имя убийцы. И какое мне дело до этой женщины из черного «Крайслера», чтобы я так волновался по поводу завтрашней встречи с ней или, того хуже, мучился угрызениями совести за то, что сдал ее… Это она ко мне пришла, а не я к ней. И это она показала мне бумажник Ренаты и ее ключи. И если она, зная имя убийцы, молчит, то этим лишь усугубляет свою вину. Убийца должен отвечать за свой поступок. За убийство моей жены.

Он выпил еще, прежде чем открыть ящик письменного стола, где у него хранились старые визитки. И тут ему на глаза попалась та самая папка с материалами о Ренате, которую Наталья выкупила с помощью Тамары у частного сыщика Лаврова. Он знал наизусть все эти фотографии. Он мог с закрытыми глазами представить себе каждый снимок.

И вдруг подумал: Лаврова убили сразу после того, как он продал папку с фотографиями Ренаты.

Руки сами потянулись к злосчастной папке и раскрыли ее. Вот они, все фотографии, с которых на него смотрела эта неземная женщина. Он так и не сумел понять ее по-настоящему, чтобы сделать счастливой… Он внимательно проглядел еще раз фотографии. Рената не смотрит на него с этих снимков, потому что не знает, что ее снимают. Ее взгляд устремлен куда угодно, но только не на фотографа. И это естественно. Вот если бы она смотрела на Лаврова, это было бы странным. В основном на снимках она везде одна. Разве что вот здесь, на крыльце дома, она стоит рядом с женщиной, и, судя по тому, что рот ее полуоткрыт, она что-то говорит ей. Но что? И кто эта женщина?

Виктор взял увеличительное стекло, чтобы хорошенько рассмотреть ее.

– Не может быть… – сказал он с нервической улыбкой на лице. – Нет, этого просто не может быть. Я хорошо помню то время… Это было года три тому назад…

Он узнал платье, в котором была Рената. Узкое, в полоску, английское. Она успела надеть его всего лишь пару раз, прежде чем оно было безнадежно испорчено масляной краской. Глупая, почти анекдотичная история: Рената, гуляя в парке, села на свежеокрашенную скамейку. После этого она сожгла платье однажды вечером во дворе дома, чтобы не вспоминать о нем.