Но, задавая себе эти вопросы, Аля все еще оставалась спокойной и продолжала не спеша осматривать комнаты. Все они были разные, но содержались в чистоте и были прекрасно обставлены и украшены.

Похоже, это все-таки не ее дом. Разве что она приглашала хорошего дизайнера. Не дом, а сказка…

Аля дошла до конца длинного коридора и открыла последнюю дверь. И тут же в лицо ей пахнуло запахом горячего воска и благовоний. Сандаловое дерево? Розмарин?

Мягкий свет, исходящий от горящих свечей, играл в шелковых складках покрывала, свисавшего с занимавшей большую часть комнаты круглой кровати. Огонь свечей отражался и в блестящих атласных черных подушках.

– Маша… Ты здесь?

Аля уже поняла, что единственным местом, где еще недавно кто-то был, являлась как раз эта странная спальня. Иначе кто бы зажег свечи, ароматические палочки?

Она повернула голову и увидела на стене выключатель. Щелкнула им, и тотчас спальня из янтарно-черной превратилась в ярко-лимонную, светлую до рези в глазах.

Аля приблизилась к кровати и тут же боковым зрением уловила где-то внизу, справа красное пятно. На ватных ногах Аля обошла кровать, за которой увидела распростертое на полу тело своей подруги, Маши Авериной. Она лежала на боку, неудобно подвернув под себя руки. На ней был короткий шелковый черный халат, полы которого теперь задрались, оголяя белые полноватые бедра. Голова покоилась в луже крови.

– Машенька… Что случилось?

Еще не понимая того, что она видит перед собой мертвое тело, Аля опустилась перед Машей на колени и взяла ее голову в руки, и когда повернула к себе лицо, то с ужасом увидела страшную дыру в виске, обрамленную кровью и словно посыпанную чем-то темным. Вся левая часть лица посинела, покрылась темными пятнами.

Аля опустила голову на пол и потрогала шею, там, где должна была находиться сонная артерия. Но руки ее не слушались – они дрожали. Тогда Аля достала из сумочки пудреницу, раскрыла ее и поднесла зеркало к губам Маши. Дыхания не было. Да и так было видно, что тело неживое.

Аля смотрела на мертвую подругу и не хотела верить, что все, что сейчас происходит, – реальность. И этот фантастический, раскрытый всем ветрам и снегу дом, и этот голубой сад, и черная спальня, и круглая кровать, и запекшаяся на паркете кровь – все это элементы ее кошмарного сна.

– Маша!! – закричала она. – Маша! Отзовись! Проснись! Прости меня!

Но дом по-прежнему безмолвствовал.

Она судорожным движением достала телефон и позвонила Юдину.

– Борис, приезжай за мной. Я на Соборной, у Маши в особняке. Она убита. Думаю, об этом следует сообщить в милицию…

Юдин вез ее домой. Машина летела на огромной скорости по заледенелой трассе, и за всю дорогу он не проронил ни слова. Все, что накопилось за весь день, пока он ждал ее звонков, Борис высказал Але у крыльца злосчастного, по его мнению, особняка, где они встретились, когда он приехал за ней.

– Быстро в машину, и никому ни слова. Сейчас идет снег, и это счастье для нас, как ты не понимаешь?! Мы не должны оставлять следов. В доме убита женщина, с которой ты была знакома и находилась в ссоре. Теперь там обнаружат отпечатки твоих пальцев… Ты вообще соображала, что делала, когда предлагала мне по телефону вызвать милицию? Ты знаешь, что такое милиция, что такое следственные органы и вся эта система в целом? Нет? А я вот знаю. И, пожалуйста, не перечь мне. Слава богу, что ты не догадалась позвонить туда прежде, чем я приехал.

– Но я хотела… Ведь она там… лежит совершенно одна… Тело ее холодное, как лед. Ее же должен кто-то найти…

Она говорила, но слова ее тонули словно в тумане. Она не могла даже плакать. Чувства покинули ее на какое-то время, чтобы у нее была возможность привыкнуть к мысли о том, что Маши уже нет в живых.

– Да, я мечтала от нее освободиться, – говорила она в машине, вжавшись в сиденье и чувствуя, как тело ее леденеет, будто вместе с Машей убили и ее. – Но я не убивала ее, не убивала… Это не я. Когда я пришла, она уже была мертва. Вот только кому понадобилось ее убивать? Дом открыт, он заполнен дорогими вещами… Это не грабители. Но кто? Кто же тогда? И за что?

– Я могу только предполагать… – произнес наконец Юдин, сворачивая с трассы на свою дорогу, ведущую непосредственно к дому. – Смотри, только утром дорогу от снега расчистили, а теперь снова намело… Придется вызывать Сашку утром, пусть поработает, а то я на работу не выеду…

– Сашку? – спросила Аля слабым голосом, словно слышала это имя впервые. – Кто такой Сашка?

– Господи, Аля, очнись. Это тракторист из соседней деревни. Он чистит снег возле нашего дома и дорогу. Вспомнила? Ты не раскисай. Тебе надо сейчас выпить немного, потом поужинаешь и ляжешь спать. Ты не должна переживать из-за этой… Маши.

– Ты сказал, что можешь только предполагать, кто ее убил. Так кто же?

Приехали, Борис Ефимович помог ей выйти из машины. Он обнял Алю и прижал к себе:

– Ты же все знаешь про свою Машу. У них особая жизнь. Думаю, ее убили из ревности.

– Из ревности? Машу? Но что в ней особенного?

– Мы не знаем. Но, видимо, она незадолго до смерти с кем-то рассталась, понимаешь? Я читал о таких женщинах. Ревность – вот истинная причина ее смерти. Да только убийцу никогда не найдут.

– Почему?

– Чувствую. Пойдем, милая, я открою тебе двери, а то ты вся дрожишь…

Аля вошла в дом, включила свет и прошла к себе в комнату, забралась под одеяло и замерла. Когда зазвонил телефон, она даже не шелохнулась. Не хотела никого слышать. Но звонки были столь настойчивыми, что она все же не выдержала.

– Слушаю…

– Аля? – услышала она голос, от которого ее тело покрылось мурашками. – Это ты, Аля?

– Да, Виктор, это я. Но как ты… ты звонишь мне… Зачем?

– У меня несчастье. Моя сестра погибла. Я совсем один. Я не знаю, что мне делать. Я схожу с ума. Я не могу без тебя. Я ничего, совершенно ничего не понимаю…

– Что случилось с твоей сестрой?

– Это не телефонный разговор. У меня беда. Большая беда. И только тебе я могу рассказать всю правду. Если ты не приедешь, я не знаю, что случится…

– Я в лесу, далеко от города. И я… не одна.

– Я знаю, с кем ты живешь. Но это не имеет никакого значения. Я сейчас приеду за тобой.

– А как же Юдин?

– Объясни ему все. Ты же не в тюрьме…

– Но у меня перед ним обязательства, я не могу его вот так бросить. Тем более что и у меня сейчас на душе такое…

Но он не слушал ее:

– Я приеду за тобой. Знаю ваш дом и как туда добраться. Если меня долго не будет, значит, машину занесло, и я лежу в каком-нибудь овраге…