Мама очень боялась, что меня это испугает, оставит в моей душе незаживающую рану, ведь я буду постоянно сожалеть, что не знаю свою биологическую мать. Однако со мной не случилось ничего подобного. В моем представлении Рамона – женщина, которая выносила, родила и, так скажем, передала меня настоящим родителям. Матерью она мне никогда не была.

В тот миг, когда мы с Мелиссой вбегаем на кухню, мама передает папе чашку кофе.

– Внимание! – говорю я. – Вам лучше присесть.

Глория подходит к стулу.

– Господи помилуй! В последний раз мне это говорил доктор, когда я снова забеременела!

Мама, папа и Глория сидят за столом, удивленно глядя на нас. У них открытые, прекрасные лица, возраст лишь добавляет прелести.

– Кайлу нужна еще одна операция, поэтому он завтра не прилетит в Техас. А значит, и я никуда не полечу.

Мама сбита с толку.

– И поэтому ты такая радостная?

– Не могу вам передать, как я злюсь, как раздосадована и огорчена!

Глория скрещивает руки на груди.

– У нас в Джорджии принято немного по-другому выражать такие чувства.

– Знаю! – Мой голос звенит. – Я т-а-а-а-к раздосадована!

Глядя на их изумленные лица, мы с Мелиссой заливаемся громким смехом. Мама с упреком качает головой.

– Вы всегда советовали мне найти женщину, которая меня родила. Так?

Мама кивает.

– И сейчас ты наконец решилась?

– Уже не нужно. Меня нашла ее старшая дочь.

Все трое на миг оцепенели, переваривая только что услышанное. Мама хлопает себя ладонями по лицу, чуть слышно взвизгивает, переводя взгляд с меня на Мелиссу и обратно. Мы обе расплываемся в улыбках, как кошки. Мама, шатаясь, поднимается на ноги.

– Мелисса…

Глория всплескивает руками.

– Ты нас разыгрываешь?

Мелисса качает головой и кладет на стол перед папой свидетельство об усыновлении. Глория, мама и папа вслух читают его, в унисон повышая голос на каждом имени.

– И где только бродят охотники за сенсациями? Им тут сейчас самое место! – говорит Глория, обнимая Мелиссу.

Мама берет документ и тщательно его изучает.

– Так, значит, у вас общая мать. А неизвестно…

– У нас не общая мать, Мириам, – говорит Мелисса. – Моей матерью была Рамона. А для Гретхен она – суррогатная мать. Но у нее есть другая, хорошая мама.

Мама поджимает губы, закрывает щеку ладонью.

– Я никогда не знала человека, от которого родилась. И учитывая, что между нами с Гретхен два года разницы, а Рамона ни с одним мужчиной больше недели не жила… маловероятно, что у нас общий отец. Уж больно не похоже на Рамону.

Мама выглядит совершенно потрясенной.

– Маршалл еще не уехал на работу, – говорит Глория. – Не хочешь пойти ему рассказать, Мелисса?

– Я пообещала начальнику вернуться на работу сразу, как только выйду от юриста. И вот, как видите, сижу здесь.

Глория берет Мелиссу за локоть.

– Это же идеальное оправдание для твоего начальника. Скажи, заезжала к владельцу универмага.

Я знаю Глорию. Она никогда просто так не уйдет с хорошей вечеринки без острой необходимости. Наверняка она посмотрела на мамино лицо и поняла, что надо дать ей возможность перевести дух и хорошенько все осмыслить. За ними закрывается дверь.

Я сажусь за стол, жестом приглашая маму с папой ко мне присоединиться.

– Так что ты думаешь по поводу всего этого, мам?

Она держит бумагу в руках, качая головой. Мириам Ллойд Дэвис потрясена и выбита из колеи.

– Я… – произносит она, неуверенно подыскивая слова. – И в голову не приходило, что такое может…

Она подпирает голову рукой, смотрит на папу.

– Невероятно! – говорит он. – У тебя теперь есть сестра! У детей появилась тетя. У Кайла – свояченица, а у нас, выходит, теперь есть еще одна дочь!

Мама молчит. Встаю со стула и присаживаюсь рядом с ней на корточки. Я еще не успела как следует обдумать случившееся. Вдруг меня осеняет мысль, что я была на похоронах женщины, подарившей мне жизнь; женщины, которую мне никогда не захотелось бы пригласить на ужин. Даже, стоя в очереди, не захотелось бы с ней поболтать. Очень жаль, что Рамона так не ценила Мелиссу. А еще деревья, небеса… не умела насладиться красотой яркого клюва тукана или букета полевых цветов. Печально, что ее жизнь закончилась, так по-настоящему и не начавшись.

– Знаешь, порой все же нужно говорить об очевидных вещах.

Мама выжидательно смотрит на меня.

– Без всяких сомнений, мне достался счастливый билет.

Наконец я дозвонилась до папы Кайла, и он передал трубку сыну:

– Привет, Гретхен.

Я громко смеюсь и плачу одновременно. Я безумно рада его слышать и рассказать о случившемся. В голосе Кайла уже чувствуется сила, хотя он, как и прежде, подолгу подбирает каждое слово. Мы еще поговорим о предстоящей через два часа операции и обсудим, стоит ли мне лететь в Германию или лучше дождаться, пока его привезут в Техас. А сейчас меня распирает от нетерпения.

– Ты смеешься или плачешь? – спрашивает он.

– И то, и другое! – нервно кричу в трубку. – Случилось кое-что потрясающее!

– Правда? По шкале от одного до десяти, насколько потрясающее?

– На тысячу с хвостиком.

Глава пятнадцатая

«Маленькие поступки лучше больших планов».

Питер Маршал

МЕЛИССА

Вчера днем, прежде чем отправиться в больницу к Джошу, я заехала за миссис Швайгер и прихватила пачку чипсов со вкусом халапеньо. Дверь открыл мистер Швайгер. Он полысел и как будто стал ниже ростом по сравнению с тем, каким я его запомнила. Но когда он крепко меня обнимает, в руках чувствуется юношеская сила. Они всегда отлично дополняли друг друга в своем славном немецком семействе.

Перед тем, как ехать в больницу, я пересказала им сообщение Джоди о том, что нашлась моя сестра. Мистер и миссис Швайгер внимательно меня слушали, напряженно подавшись вперед. Узнав, что сестрой моей оказалась соседка, миссис Швайгер воздевает руки.

– Это судьба! Говорила же я тебе! – Смотрит на меня со слезами на глазах. – Ты могла бы прожить всю жизнь, не подозревая, что у тебя есть сестра, но твоя мама не хотела, чтобы так случилось.

– Если бы мы случайно не нашли записку у нее в квартире, я бы понятия не имела…

Она с силой сжимает мою руку.

– Не заблуждайся. Она написала записку, значит, хотела, чтобы ты обо всем узнала. Она хотела сделать как лучше для тебя.

Кивает, ожидая, что я с ней соглашусь. Хотя они с матерью и не говорили толком за те три года, что мы были соседями, и у миссис Швайгер, казалось бы, нет никаких причин защищать Рамону, я знаю: она понимает ее, как матери понимают друг друга.

– Наверное, – соглашаюсь я с ней.

Сегодня мне нужно быть в