На лице Парка остались отметины от перестрелки с южнокорейским патрульным судном.

– Мы не виделись слишком долго, Командир Парк, слишком долго.

– И правда, – подтвердил Парк. – Вы заметили какие-то перемены во мне?

Га разглядывал его униформу, его толстые кольца и галстук, но не мог заставить себя не смотреть на его лицо, испещренное шрамами.

– Конечно, – сказал Га. – И перемены эти к лучшему.

– И то верно, – согласился Командир Парк. – А я, признаться, думал, вы рассердитесь. Вы ведь больше всех любите соревноваться.

Га взглянул на Сан Мун.

Он думал, что она радовалась, но лицо ее, напротив, оставалось неподвижным и настороженным.

Командир Парк указал на медаль на своей груди.

– Однажды Вы завоюете собственный Сонганский Крест, – сказал он. – Его вручают лишь раз в год, но пусть вас это не останавливает.

– Тогда, наверное, я буду первым, кто получит сразу два, – пошутил Га.

– Хорошо сказано, Га! Это так на вас похоже! – засмеялся Командир Парк.

Он положил руку на плечо Га, будто собираясь шепнуть ему на ухо что-то смешное. Но вместо этого Парк схватил Га за воротник, толкнул его и яростно ударил в живот и в печень, под ребра, а затем ушел прочь.

Сан Мун помогла Га подняться и попыталась его усадить, но тот хотел стоять.

– Вечно мужчинам неймется! – сказала она.

– Кто это был? – задыхаясь спросил Командир Га.

– Это был твой лучший друг, – ответила Сан Мун.

Гости как ни в чем не бывало вернулись к своим разговорам, стоя небольшими группами у столов с угощением.

Га схватился за бок и согласно кивнул. «Я, пожалуй, сяду». Они сели у пустого стола. Сан Мун следила за каждым движением гостей, стараясь угадать, о чем они говорили.

Мимо них прошла какая-то женщина. У нее был настороженный вид, но она все же принесла Га стакан воды. Она была не намного старше Сан Мун, но руки у нее тряслись, расплескивая воду. Она еще принесла тарелку с грудой креветок.

Га взял стакан и стал пить, хотя ему было больно глотать воду.

Женщина достала из кармана кусок вощеной бумаги и начала выкладывать на нее креветки.

– Мой муж, – сказала она. – Он мой ровесник. У него такое доброе сердце, у этого человека. И он по доброте душевной вмешался бы в такой спектакль, который мы все только что видели. Нет, он ни за что бы не позволил кого-то избить, он обязательно заступился бы.

Га наблюдал, как она выкладывает креветки на бумагу. Он неотрывно смотрел на их матово-белые раковины, на их черные, как бисер, глаза – это были слепые глубоководные креветки, ради которых они рисковали своими жизнями, когда их «Чонма» взяли на абордаж.

– У моего супруга нет особых примет, – продолжала она. – Шрамов или родинок. Он обычный человек, ему почти сорок пять, а волосы у него уже начали седеть.

Га держался за бок.

– Пожалуйста, оставьте нас! – не вытерпев, попросила Сан Мун.

– Да-да, – сказала женщина, взглянув на Га. – Вы думаете, вы видели его там, где вы были?

Га поставил стакан на стол.

– Где там? – спросил он.

– Ходят слухи, – сказала женщина. – Люди знают, откуда вы.

– Вы меня с кем-то путаете, – сказал он ей. – Я не заключенный. Я Командир Га. И я Министр тюремных шахт.

– Пожалуйста, – взмолилась женщина, – верните мне моего мужа, он мне нужен, я не могу… Без него все бессмысленно. Его звали…

– Не надо! – вмешалась Сан Мун. – Не называйте нам его имени!

Она посмотрела на Сан Мун, потом на Га.

– Это правда, вы слышали, что есть тюрьма, где делают лоботомию? – спросила она, держа креветку в своей трясущейся руке, которая бессмысленно дергалась.

– Что? – спросил Га.

– Нет, – возмутилась Сан Мун. – Хватит!

– Вы должны помочь мне разыскать его. Я слышала, что всем людям там делают лоботомию, чтобы они работали, как зомби, до конца своих дней.

– Для того чтобы заставить человека так работать, лоботомия не нужна, – возразил Га.

Сан Мун поднялась. Она взяла Га за руку и увела его прочь.

Они смешались с людьми, толпившимися у столов. Затем освещение стало гаснуть, и оркестр начал настраивать инструменты.

– Что происходит? – спросил Га.

Сан Мун указала на желтый занавес на балконе.

– Великий Руководитель появится там, – ответила она, отступая назад. – Мне нужно пойти поговорить кое с кем по поводу моей премьеры и узнать, что случилось с «Женщиной для утех».

Прожектор осветил желтый занавес, и вместо «Мы будем идти за тобою всегда» оркестр заиграл зажигательную версию «Баллады о Ректо-сане». Тенор запел о Ректо-сане, великане из Южного Хам Ена с детским лицом. О сыне фермера, который стал королем битвы в Японии! Великан с детским лицом нанес поражение Сакурабе! У него был только пояс на талии, и все, чего он хотел, – вернуться домой. Единственным желанием героя было вернуться на свою славную родную землю – в Корею! Но нашего богатыря похитил и зарезал таинственный японец. Японский нож, с которого капала моча, заставил великого Ректо-сана опуститься на колени.

Вскоре тенору стали помогать гости, топая ногами и прихлопывая в ладоши в нужных местах. Когда распахнулись скользящие бронированные двери, раздались восторженные возгласы, занавес расступился, явив гостям невысокого человека с округлым животом в белом добоке и маске Ректо-сана. Толпа взревела. И тут низкорослый боец тхэквондо проворно спустился по ступенькам, чтобы пробежать круг почета. Он выхватил у кого-то из гостей рюмку с коньяком и жадно опрокинул ее в отверстие в маске. Затем он подошел к Командиру Га, церемонно поклонился ему и принял боевую стойку тхэквондо.

Командир Га растерялся. Гости обступили их неплотным кругом. Коротышка стоял с поднятыми вверх кулаками. Неожиданно на них направили свет прожекторов. Коротышка подпрыгнул и присел, стремительно подскочил к Га в пределах боевой дистанции и отступил назад. Га оглянулся в поисках Сан Мун, но увидел только яркие огни. Боец, подскочив к Га, выполнил серию ударов руками и ногами в воздухе. Затем, появившись из ниоткуда, внезапно ударил Га кулаком по горлу.

Толпа ликовала, гости стали подпевать тенору, исполнявшему балладу.

Га, схватившись за горло, скорчился от боли.

– Пожалуйста, господин…, – взмолился он, но коротышка, переместившись к краю круга, прислонился к чьей-то жене, чтобы перевести дух и снова выпить.

Неожиданно боец вновь отошел назад за очередной порцией выпивки, а Га судорожно пытался сообразить, что ему делать – защищаться, попытаться вразумить коротышку или бежать? Но было слишком поздно. Га почувствовал, как костяшки пальцев пришлись ему по глазу, он ощутил острую боль во рту, губы его стали раздуваться, а в носу возникло ощущение, как от удара током. Кровь прилила к голове и хлынула из носа, заливаясь в горло. Затем малыш Ректо-сан сплясал ко всеобщему удовольствию, как это делают русские моряки, уходя ночью в самоволку со своих подводных лодок.