– Вообще-то, – моргая от изумления, произнес мужчина, – мне нужна… то есть мне может быть полезна только Татьяна Михеева. – Он бросил взгляд на стол, на котором со вчерашнего вечера остались бокалы, недопитая бутылка вина и ваза с фруктами, и добавил: – Но ее, как я понимаю, сейчас нет.

– Вы правильно понимаете, – кивнул Максим. – Она на работе.

– Ясно, – пробормотал мужчина, растерянно оглядываясь, будто за время его отсутствия на кухне переставили мебель. – Жаль, что я ее не застал.

«Мне тоже жаль, – насмешливо подумал Танкован. – Было бы гораздо приятнее, если бы адвокатесса смогла оценить, как красиво я с тобой расправился!»

– А вы, простите, кто? – полюбопытствовал он.

– Не поверите, – улыбнулся визитер. – То же самое я хотел спросить у вас.

«Еще бы! – мысленно хмыкнул Максим. – Я-то знаю, что ты за птица, а вот для тебя мое появление – неприятный сюрприз. У меня – фора, но я лежачих не бью».

– А по какому делу вам понадобилась моя Татуля? – невинно поинтересовался он.

– Татуля? – Мужчина, казалось, вздрогнул. – М-м, по личному.

– Мне следовало бы догадаться. – Танкован шумно хлебнул кофе и расплылся в улыбке. – Ведь вы открыли дверь своим ключом. Вероятно, хотите забрать вещи?

– Вообще-то не планировал, – признался гость. – Я заскочил к Танечке… просто так.

Максим озабоченно нахмурился.

– Согласитесь, это странно – заскакивать просто так к женщине, у которой есть жених.

– Жених – это вы? – на всякий случай уточнил мужчина.

– Совершенно верно, – подтвердил тот, опять отхлебывая из кружки. – И зовут меня, как я уже сказал, Максим Семенович. А вот вы на мой вопрос так и не ответили. – Он укоризненно цокнул языком. – Ворвались в дом, не представились и даже успели вселить в мою душу сомнения, уж не изменяет ли мне моя Татуля, пока я отсутствую по важным государственным делам!

– Танечка – чудесный человек! – заверил гость. – Искренний, светлый и теплый.

– Да! – радостно согласился Танкован. – Теплый! Что есть, то есть. – Он вдруг нахмурился: – А вы откуда это знаете?

– Я ее коллега, – сообщил мужчина. – Меня зовут Геннадий Александрович Ферзяев. Слышали, наверно? – Он ободряюще улыбнулся. – Танечка обо мне рассказывала?

– Что-то припоминаю. – Максим потер лоб. – Вы вроде как метили к ней в мужья?

Ферзяев помрачнел.

– Я не метил, – сказал он тихо. – Я просто ее люблю.

– Любите? – Танкован сделал вид, что ослышался. – Мне всегда казалось, что когда любят, ведут себя иначе!

– Я много раз делал Танечке предложение…

– А она? – Танкован наклонил голову. – Всякий раз отказывала?

Мужчина горестно покачал головой.

«Ох, артист! – насмешливо воскликнул про себя Максим. – Хмырь болотный! Сначала ноги ей лизал, мол, не бросай меня, а потом обвинил в смерти ребенка!»

– Ну, если отказывает, значит, не любит, – развел он руками. – Так чего вы еще добиваетесь?

– Наверно, вы правы, – согласился Ферзяев, – и мне не на что рассчитывать. – Он поднял на Танкована глаза, полные боли. – Но я-то ее люблю! Люблю, понимаете? И если есть хоть малейший шанс, хоть крохотная надежда…

– Нету! – оборвал его Максим. – Шанс всегда был ничтожным, а с моим появлением и вовсе исчез.

– Это она сама так сказала? – осторожно спросил мужчина.

– Это я вам говорю, уважаемый! – Танкован вдруг почувствовал злость. Этот интеллигентный жердь и впрямь производит впечатление безнадежно влюбленного, кроткого воздыхателя. Если бы Максим не знал правды, не был в курсе его подлых приемов, то, вероятно, мог бы поверить ему.

– Но Танечка… – начал тот.

– Танечка больше вас не боится! Вы внушили ей чувство вины, а это подло! Вы убедили ее в том, что она должна быть вам благодарна за вашу так называемую любовь, но я открыл ей глаза! – Максим с шумом поставил кружку на столешницу. – Она свободная женщина и вправе поступать так, как считает нужным, как велит ей сердце, как подсказывает душа! И предупреждаю вас, господин… как там?.. Ферзяев?.. Что если вы и дальше попытаетесь преследовать Таню, умолять, угрожать, требовать… Если опять возомните, что являетесь ее добрым гением, опекуном, надеждой, опорой и хозяином, – вы горько об этом пожалеете! – Танкован хлопнул ладонью по стене так, что загудела вытяжка над плитой. – Прошу вас хорошо запомнить и твердо уяснить: я Таню никому больше в обиду не дам!

Ферзяев ошарашенно моргал.

– Все, что вы говорите, – взволнованно произнес он, – несправедливо… Я и Танечка…

– Немедленно уходите! – потребовал Максим.

Мужчина отшатнулся, словно его ударили по лицу, и, развернувшись, медленно побрел в прихожую.

– Минуточку! – Танкован выскочил следом за ним. – А ключики от квартиры не мешало бы вернуть! Помните, как там, в старом фильме про Жеглова и Груздева:

«У меня нет и не может быть ключей от квартиры чужой мне женщины! Понимаете – чужой!»

Ферзяев замялся.

– Вообще-то это моя квартира, – неуверенно сообщил он.

– Что? – Максим открыл рот.

– В смысле, наша с Танечкой, – поправился Ферзяев.

– Вы здесь прописаны?

– Нет…

– Тогда, может быть, у вас права собственности?

– Нет… – Мужчина покраснел. – Права у Танечки.

У Максима облегченно опустились плечи.

– Тогда позвольте забрать у вас ключики, уважаемый. – Он протянул руку.

– Может быть, я отдам их Татьяне? – промычал Ферзяев.

– Рекомендую вам никогда больше не искать с ней встречи, – категорично отрезал Танкован.

Мужчина неохотно протянул ему связку.

Максим принял ключи, подбросил их на ладони, сунул в карман и ловко распахнул перед гостем входную дверь.

– Всего хорошего!

Тот потоптался в нерешительности, хотел что-то сказать, но передумал и медленно вышел из квартиры.

– Эй, постойте! – крикнул ему вслед Танкован. – Один вопрос.

Ферзяев с готовностью обернулся.

– Вы сказали, что являетесь Тане коллегой. Вы что, адвокат?

– В некотором роде, – кивнул тот. – Но вообще – юрист.

«Батюшки! – удивился Максим. – Как же он дела-то ведет, будучи такой рохлей?»

– Впервые встречаю застенчивого, робкого и немногословного адвоката! – сказал он, улыбаясь.

– В нашей профессии всякие попадаются, – пожал плечами Ферзяев. – Но знаете ли, работа – это одно, а отношения с любимой, но не любящей женщиной – нечто совсем другое.