– А вы, стало быть, Танин подчиненный? – То, что лежало на поверхности, теперь сверкнуло в голове у Максима неожиданным озарением. Он даже открыл рот от восторга.

Но мужчина, прежде чем ответить на такой простой вопрос, казалось, задумался.

– В каком-то смысле, – пробормотал он невнятно, – я ее вечный подчиненный. Можно сказать – раб.

Танкован цокнул языком. Ай да Ферзяев! Ай да сукин сын! Высший пилотаж! Он сам едва не купился на его застенчивые манеры. Вот тебе и рохля! Плести годами служебный роман, охмурить начальницу до такой степени, чтобы та оказалась пленницей его интриг, жертвой его внушения, мог только блестящий адвокат – хитрый, с подвешенным языком, знающий, чего хочет, и добивающийся своего планомерно и терпеливо. «Моя квартира…» «Я много раз делал Танечке предложение… Если есть хоть малейший шанс, хоть крохотная надежда…» Максим представил в этой ситуации себя и Лиснянскую. Кто-то, как он, берет нахрапом, действует решительно и цинично, играет ва-банк, а кто-то, как этот хлыст, медленно и методично, как вода из крана, капает в одну точку, долбит пальцем по клавише, стучит кулаком в дверь, пока не проделает в ней дыру или пока она сама не откроется.

– Не теряйте время, – великодушно, как победитель побежденному, улыбнулся он Ферзяеву. – Переключайте тумблер. Начальниц много, а таких талантливых и умных людей, как мы с вами, – мало. Я молод, и мне нужно все и сразу. А вы – опытный стервятник, готовы караулить жертву годами. Вот и наберитесь терпения заново. Прощайте! – И Максим захлопнул дверь перед изумленной физиономией «стервятника».

Несмотря на то что кофе остыл, он допил его с удовольствием. Настроение улучшилось. Даже голова прошла окончательно.

«Все идет как надо, – заверил он сам себя. – Жизнь – это шахматы, и выигрывает тот, кто умнее!»

В кармане морзянкой запиликал телефон, оповещая о полученной эсэмэске. Максим специально установил такой сигнал на новые сообщения. Ему нравилась азбука Морзе. Он где-то слышал, что связисты учат этот чудесный язык «напевами». Каждой букве соответствует набор коротких и длинных звуков – точек и тире, которые легче запоминаются, если для них придумать «напев» – слово или целую фразу. Вот и сейчас, если прислушаться, телефон напевал: «са-мо-лет… ма-ма… са-мо-лет». Три точки, два тире, три точки – «СМС».

Танкован, не торопясь, словно приоткрывая полученную в игре карту, достал из кармана трубку. Он не сомневался, что Лиснянская прислала долгожданную весть. Через секунду он узнает, «очко» у него или «перебор».

Он сделал глубокий вдох и коротко взглянул на дисплей. Сообщение было от Светки. Она писала: «Максик! Miss you too much! Считаю мин. до нашей встречи. Жду ровно в 7, как ты и обещал! Если can раньше – буду happy. Твоя Пещера неожид.:)»

– Тьфу! – Максим в сердцах бросил трубку на стол. – Тебя не хватало!

Он совсем забыл, что обещал этой дуре Светке романтичный ужин в «одном из лучших ресторанов». А-яй-яй!

Как у него могло вылететь из головы, что эту проблему он еще не решил, а только отсрочил? Он был так доволен блестящей идеей подать заявление в ЗАГС, что упустил из виду важное обстоятельство: это – лишь полдела. Теперь придется отыгрывать роль влюбленного жениха на протяжении месяца, а то и двух. «Пещера» – девушка ушлая и если заподозрит, что ее водят за нос, мгновенно реализует свою угрозу, и на этот раз – с удвоенной злостью.

Танкован вздохнул. Придется ехать на свидание. О ресторане, разумеется, не может быть и речи. Причину отказа он как-нибудь придумает. Но вот жаркой ночи в обшарпанной комнате общежития ему скорее всего не избежать. Вот ведь ирония судьбы! Нет ничего идеального в жизни. Даже в занятиях любовью. Если ты в дорогой спальне, на шикарном ложе – то непременно с дурнушкой, а если все-таки с аппетитной красоткой, то – в общаге, на скрипучей кровати.

Он схватил телефон и набрал ответное сообщение: «Miss you гораздо больше! Просто crazy от желания to love you. Буду в 7 like promised! Целую, любимая».

Настроение, поднявшееся было после победы над хитрым Ферзяевым, опять упало до нулевой отметки. Максим вдруг подумал, как было бы хорошо, если бы Светку кто-нибудь прикончил! Или нет – пусть она сама сведет счеты с жизнью: прыгнет в окно, удавится или пустит пулю в висок. Сколько сразу проблем можно похоронить вместе с ней! Он вспомнил, что женщины обычно не стреляются. Они все больше травятся или режут вены.

«Бр-р-р… Не терплю крови!» – Танкован поежился. Жуткие фантазии. Но такие сладкие…

Он посмотрел на часы. Действительность, однако, диктует свои правила, и приходится с ними мириться, а фантазии оставлять на откуп тщеславию и гордыни.

Отыскав в телефонной книжке абонент «Любимая» (он специально переименовал его из «Адвокатессы» на тот случай, если Михеевой вздумается просмотреть список его контактов), Максим нажал «вызов».

Татьяна мгновенно сняла трубку.

– Здравствуй, милый… Ты уже проснулся?

– Проснулся я давно, – проворковал он. – А звоню, чтобы сказать, как сильно я скучаю по тебе, любимая.

– Правда?..

Максим закатил глаза. Это действительно становится невыносимым!

– Лишь толика правды! Едва ли десятая часть того, что я чувствую! – здесь он, пожалуй, не соврал.

– И я скучаю, – призналась адвокатесса. – И при первой же возможности примчусь к тебе.

«А вот этого не надо, – подумал Танкован. – Работай, родная, пока работается. Добывай денежку, стриги купоны, делай карьеру. Без нее ты никомушеньки не нужна. Даже Ферзяеву!»

– А у нас были гости, – невинно сообщил он.

– Гости? – Судя по голосу, Михеева встревожилась. – Кого еще принесло?

– Принесло Геннадия Александровича Ферзяева. – Максим причмокнул. – Волчонка в овечьей шкуре.

В трубке повисло молчание.

– Это ведь твой… словом, отец твоего ребенка? – уточнил он.

– Что он тебе наговорил? – хрипло спросила Татьяна.

– Наговорил достаточно, чтобы пробудить жалость в любом, – усмехнулся Танкован. – Но не во мне.

– Прости, – тихо сказала она. – Я должна была тебя предупредить…

– Не расстраивайся, любимая. – Максим растягивал слова, демонстрируя великодушие победителя. –

Этот визит, как оказалось, был совсем не лишним. Я отчетливо понял, что он за птица. Господин адвокат давил на сочувствие, изображал безнадежно влюбленного, отвергнутого поклонника. Но я его раскусил, Таня. И очень рад, что смогу тебе открыть глаза на то, в какой чудовищной, жуткой сомнамбуле ты пребывала, под каким сильным внушением находилась. Я расколдую тебя, родная…

– Тебе это уже удалось, – сказала Михеева. – Любовь – лучшее и самое действенное лекарство.

– Мы еще поговорим об этом, – пообещал он. – А пока я настоятельно советую тебе уволить этого проходимца.