– Блу! Как именно?

Ганси пристально смотрел на нее, как будто теперь, когда их лица оказались перевернуты по отношению друг к другу, это было проще.

– Он сказал что-то вроде «с меня сходит кожа», и вдруг именно это и произошло. Мэлори просил тебе не говорить.

Ганси поджал губы.

– Он всё еще помнит, что я… ладно, проехали. С него сошла кожа? Жуть.

– Что случилось? – спросил Адам, направляясь к ним.

Ронан, оценив положение Блу и Ганси, заметил:

– Блу, если ты плюнешь, то попадешь ему прямо в глаз.

Ганси с удивительной быстротой передвинулся на другую сторону кровати. Столь же быстро он взглянул на Адама и вновь отвел взгляд.

– Блу говорит, Мэлори пытался пробудить силовую линию, и его напарник серьезно пострадал. Значит, мы не должны это проделывать. Не сейчас.

Адам сказал:

– Меня не пугает риск.

Ронан оскалил зубы.

– Меня тоже.

– Тебе нечего терять, – произнес Ганси, указав на Адама.

Он взглянул на Ронана.

– А тебе всё равно, жив ты или умер. Поэтому не вам судить.

– А ты ничего не выиграешь, – заметила Блу. – Значит, ты тоже не годишься в судьи. Но, кажется, я с тобой согласна. Учитывая то, что случилось с вашим британским коллегой.

– Спасибо, Джейн, за голос разума, – сказал Ганси. – И не надо так на меня смотреть, Ронан. С каких пор мы считаем, что силовая линия – единственный способ отыскать Глендауэра?

– Нам некогда искать другой способ, – напомнил Адам. – Если Пуп ее разбудит, он получит преимущество. И потом, он умеет говорить на латыни. Что, если деревья знают, где Глендауэр? Если Пуп его найдет, он получит королевскую награду. И убийство Ноя сойдет ему с рук. Игра закончена, плохой парень победил.

Беспомощность окончательно покинула лицо Ганси, когда он сбросил ноги с кровати и сел.

– Плохая идея, Адам. Найди способ сделать это так, чтобы никто не пострадал, и я буду только за. А до тех пор – мы ждем.

– Некогда, – повторил Адам. – Персефона сказала, кто-то разбудит силовую линию через два-три дня.

Ганси встал.

– Адам, проблема в том, что сейчас на другом конце света человек, который неосторожно обошелся с силовой линией, заново отращивает кожу. Мы видели Кабесуотер. Это не игра. Это очень серьезная и очень мощная штука, и мы не будем с ней шутить.

Он долго, очень долго удерживал взгляд Адама. На лице у того появилось незнакомое выражение, и Блу вдруг подумала, что совсем не знает этого человека.

Она вспомнила его с картой Таро в руках. И то, как Мора истолковала двойку мечей.

Блу грустно подумала: «Моя мать профи».

– Иногда, – сказал Адам, – я прямо не знаю, как ты живешь на свете.

Баррингтон Пуп был недоволен Нив. С той минуты, как гадалка села в машину, она непрерывно уплетала хумус и печенье. Сочетание запаха чеснока и хруста раздражало его сверх меры. Мысль о том, что Нив засыплет водительское сиденье крошками, была одной из самых неприятных, какие только посещали Пупа за неделю, и без того богатую на необыкновенно тревожные раздумья.

И вдобавок первое, что сделала Нив, как только они поздоровались, так это шарахнула его шокером. А потом постыдно связала и уложила на заднее сиденье собственной машины.

«Мало того, что я вынужден терпеть это ведро с гайками, – думал Пуп. – Теперь я еще и умру в нем».

Нив не сказала, что собирается его убить, но Пуп провел последние сорок минут, будучи не в состоянии увидеть ничего, кроме пола под пассажирским сиденьем. Там стояла большая и плоская керамическая миска, в которой лежали свечи, ножницы и ножи. Ножи были внушительного размера и зловещего вида, однако они еще не гарантировали неизбежное убийство. В отличие от резиновых перчаток, которые надела Нив (и еще одна пара лежала в миске).

Сходным образом, Пуп не мог быть уверен, что они направляются к силовой линии, но, судя по количеству времени, которое Нив потратила, листая тетрадь, прежде чем тронуться с места, он предположил, что угадал. Ему не очень хотелось делать выводы, но Пуп подумал, что, скорее всего, его ждет такая же судьба, как Черни семь лет назад.

То есть ритуальная смерть. Жертвоприношение. Его кровь впитается в землю и достигнет залегающей далеко внизу спящей силовой линии. Потирая друг о друга связанные запястья, Пуп повернул голову в сторону Нив, которая одной рукой держала руль, а другой отправляла в рот печенье и хумус. Вдобавок она включила диск с какими-то медитативными природными звуками. Возможно, Нив настраивалась перед ритуалом.

Пуп подумал: в его смерти на силовой линии будет нечто циклическое.

Но плевать он хотел на цикличность. Его волновали украденная машина и утраченное самоуважение. И возможность спать по ночам. И мертвые языки, которые не изменялись у него на глазах. И гуакамоле, которое когда-то готовил родительский шеф-повар.

К тому же Нив затянула веревку недостаточно крепко.

Блу вернулась с Монмутской фабрики домой и, в попытке взяться за уроки, устроилась за буком на заднем дворе. Но вскоре она поняла, что меньше времени тратит на поиски икса, чем на попытки решить задачу под названием «Ной», «Ганси» или «Адам». Она сдалась и просто прислонилась к стволу. Тогда появился Адам. Он шагнул в зеленую тень дерева со стороны дома.

– Персефона сказала, что ты здесь, – произнес он, стоя на краю тени.

Блу подумала, не сказать ли: «Жаль, что так вышло с твоим папой», но вместо этого просто протянула руку. Адам неровно вздохнул – так, что было видно на расстоянии в несколько шагов. Без единого слова он сел рядом и положил голову ей на колени, уткнувшись лицом в сложенные руки.

Испугавшись, Блу сначала не отреагировала никак, только взглянула через плечо, чтобы убедиться, что дерево заслоняет ее от любопытных взглядов из дома. Казалось, к ней приблизилось дикое животное; одновременно она была польщена его доверием и боялась, что оно в страхе убежит. Разглядывая шею Адама, Блу осторожно погладила его мягкие пыльные волосы. У нее в груди что-то загудело, когда она притронулась к нему и вдохнула запах земли и машинного масла.

– У тебя волосы цвета грязи, – сказала она.

– Они помнят о своем происхождении.

– Забавно, – заметила Блу, – потому что мои тоже должны быть такого цвета.

Он пожал плечами в качестве ответа. А спустя несколько секунд сказал:

– Иногда я боюсь, что он никогда не поймет меня.

Блу провела пальцем у него за ухом. Это казалось чем-то опасным и волнующим, но не настолько, как если бы Адам в ту минуту смотрел на нее.