— Пожалуйста, поправьте меня, если я ошибусь, старший инспектор, — добродушно сказал Пью. Он взял карандаш и указал на красную линию, начинающуюся от железнодорожного вокзала. — Вот здесь мистер Бакли находился чуть раньше четырех. Затем он двинулся по этой красной линии, — карандаш Пью заскользил по карте, — от вокзала, мимо Вустер-колледжа, по Уолтон-стрит, за Литл-Кларендон-стрит и через Вудсток-роуд. Сюда, на Банбери-роуд, он прибыл примерно в четверть пятого. — Красная линия оборвалась. Присяжные смотрели на карту как зачарованные. — Теперь далее: вы, старший инспектор, так же как наш уважаемый настоятель, хорошо знаете Оксфорд. Дом номер пятьдесят пять по Банбери-роуд находится на некотором удалении от ее конца. — Карандаш Пью уткнулся в большие цифры «55», обведенные на карте кружком. — Как вы полагаете, чтобы дойти туда, потребуется еще минут десять?

— Что-то вроде того, — сказал старший инспектор. Направление, в котором велся допрос, начинало его беспокоить. Карандаш Пью снова вернулся к концу красной линии и медленно пополз оттуда к кружку с цифрами «55».

— Таким образом, старший инспектор, мистеру Бакли потребовалось бы десять минуть, чтобы добраться до номера пятьдесят пять, — карандаш остановился в кружке, — потом, скажем, еще минут десять, чтобы покончить с мистером Дженкинсом, и еще десять, — теперь карандаш двигался довольно быстро, — чтобы вернуться обратно в конец Банбери-роуд. Это дает нам четыре сорок пять. Однако из показаний мистера Лукаса известно, что между четырьмя двадцатью и четырьмя сорока пятью мистер Бакли пил чай в Кибле. Оксфордский университет, старший инспектор, знаменит своими достижениями в области математики и философии. Не соблаговолите ли вы объяснить, как подзащитный мог находиться в двух разных местах в одно и то же время?

Старший инспектор Уилсон замешкался с ответом. Пью почувствовал краткий прилив победного ликования.

— Обвинение утверждает, что в тот день подсудимый убил мистера Дженкинса, — наконец сказал Уилсон, чувствуя, как его лицо наливается краской.

— Но когда же именно, старший инспектор? Когда? Вот в чем вопрос. Давайте окончательно проясним перед присяжными все, что касается остальных перемещений мистера Бакли по Оксфорду девятого числа предыдущего месяца. — На свет вновь вынырнул карандаш. — Без четверти пять, как сообщил нам мистер Лукас, он покидает Кибл. — Вторая линия была черной. — Проходит Сент-Джайлс, Музей Ашмола, Карфакс и по Сент-Олдейт добирается до Крайстчерча, как показывает эта черная линия. Вся дорога, по словам настоятеля Морриса, занимает около двадцати минут. И действительно, вскоре после пяти мистер Бакли уже в соборе, и настоятель видит его среди своих прихожан.

Пью сделал паузу. Старший инспектор Уилсон, без сомнения, чувствовал себя весьма неуютно. Карандаш Пью завис над собором.

— Давайте изучим последний временной промежуток, в течение которого мистер Бакли мог бы — я подчеркиваю, мог бы — попасть в дом номер пятьдесят пять по Банбери-роуд и убить мистера Дженкинса. Сам настоятель только что сказал нам, что подсудимый покинул его дом при соборе незадолго до семи. А семь часов, по мнению врачей, — это самое позднее время смерти. — Карандаш Чарлза Огастеса Пью запрыгал от Крайстчерча к Банбери-роуд и обратно. — За столь короткий срок добраться из Крайстчерча до квартиры мистера Дженкинса смог бы разве что ангел Господень или самый быстрый бегун из университетского спортклуба. А у обычного человека эта дорога заняла бы полчаса, если не больше. — Карандаш метался между двумя названными пунктами с головокружительной скоростью. — Для мистера Бакли, в его возрасте, подобные подвиги попросту невозможны.

Пью остановился. У старшего инспектора Уилсона был такой вид, словно он хочет что-то возразить. Но Пью опередил его.

— Скажите мне, старший инспектор, — снова заговорил он, — располагаете ли вы еще какими-нибудь доказательствами того, что мистера Дженкинса убил именно подсудимый?

Старший инспектор вызывающе посмотрел на адвоката.

— Есть галстук, найденный у него в комнате, — галстук, пропавший из гардероба мистера Бакли.

— Ах да, галстук. — Пью снова включил свое обаяние. — Простите, вы сами когда-нибудь теряли галстуки? Я — да. Порой бывает, что их просто невозможно найти. А с вами такое случается?

— Иногда я тоже теряю галстуки, — вынужден был признать старший инспектор. — Обычно их потом находит жена.

По залу прокатился легкий смешок.

— Вот-вот, старший инспектор, об этом я и говорю. Каждый может потерять галстук. А теперь еще один вопрос, имеющий отношение к одежде. Скажите, старший инспектор, у вас есть галстуки, на которых остались пятна?

Старший инспектор Уилсон быстро обвел зал взглядом, словно желая убедиться, что его жены здесь нет.

— Думаю, что два-три таких галстука у меня найдутся, — неохотно промолвил он.

— Ничего страшного, — сказал Чарлз Огастес Пью, улыбаясь членам жюри, — я уверен, что у любого из нас можно найти галстук с пятнышком. Не могли бы вы напомнить жюри, о каком именно галстуке идет речь?

— О галстуке студента кембриджского Тринити-колледжа. Там учился мистер Бакли, — ответил Уилсон, пытаясь обрести под ногами более твердую почву.

— Оксфордский Тринити-колледж очень мал, — сказал Пью с несколько покровительственным видом. — Зато кембриджский Тринити — очень крупное заведение. Вы, случайно, не знаете, сколько молодых людей поступает туда каждый год?

— Возражаю, милорд. — Сэр Руфус опять не усидел на месте. — Этот вопрос не относится к делу.

— Мистер Пью? — строго произнес судья.

— Я как раз собирался перейти к делу, милорд, когда мой ученый друг прервал меня.

— Возражение отклонено, — сказал судья. — Продолжайте, мистер Пью.

— Я сам отвечу вместо вас, старший инспектор. В кембриджский Тринити-колледж ежегодно поступают сто пятьдесят человек. Только за десять лет их набирается тысяча пятьсот. А за двадцать?

Тридцать? Представьте, скольким людям мог принадлежать этот галстук. — Пью выдержал краткую паузу. — С пятнами или без пятен. Довольно внушительное количество подозреваемых, не правда ли, старший инспектор?

Пью не стал дожидаться ответа. Он сел и принялся просматривать бумаги.

— Вопросов больше нет.

— Этот ваш церковник — отличный свидетель, Пауэрскорт, черт меня побери! — Пью наливал чай у себя в кабинете. Его сюртук уже занял свое привычное место на спинке кресла, а галстук валялся на столе.

— Еще бы, черт возьми, — сказал Пауэрскорт. — В Кембридже мы с ним жили на одной лестничной клетке.

Пью с любопытством глянул на Пауэрскорта. Казалось, с его уст вот-вот сорвется какое-то замечание на эту тему. Однако заговорил он о событиях завтрашнего дня.

— Завтра пятница, Пауэрскорт. По пятницам наш судья любит заканчивать дела пораньше. У него в Гемпшире огромный домина. Ездит туда на поезде пять двадцать от Ватерлоо. Завтра утром я вызову Родерика Джонстона, того малого из Национальной галереи, а потом Эдмунда Декурси. Надеюсь, мы сможем поберечь фальсификатора с его картинами до второй половины дня. Я попросил одного из своих помощников потолковать с репортерами — предупредить их, что завтра в суде может произойти сенсация.