– Странно, а почему ты меня об этом даже не спросил?

Викс со всех сил сжал деревянный шест.

«Сейчас сломает», – подумала Сабина.

– Стерва, вот кто ты после этого, – прошептал он.

– Это почему же? – удивилась Сабина.

– Я же сказал, что люблю тебя, – шепот Викса едва не сорвался на крик. – Я, видите ли, уже мечтаю о будущем, а ты заявляешь мне, что…

– Что-то не так? – раздался рядом с ними голос Адриана.

– Нет-нет, все в порядке, дорогой, – повернулась к мужу Сабина. – Я сейчас.

Адриан нахмурился, однако вновь повернулся к адъютанту, которому диктовал распоряжения. Сабина одарила Викса нарочито-веселой улыбкой, которая тотчас померкла, как только она протиснулась между ним и мужем.

– Я люблю тебя, Викс, – честно призналась она. – Но почему ты решил, что я последую за твоими звездами, а не за своими?

У Викса не нашлось, что на это сказать, он лишь пристально посмотрел на нее.

– По-моему, аквилифер, тебе пора, – неприязненно произнес Адриан, властно беря Сабину за руку. – Пусть ты и не привык иметь дело с достойными женщинами, тебе должно быть известно, что пялиться на них неприлично. Думаю, ты с гораздо больше пользой проведешь время, если займешься поиском приличной одежды для пира, коль уж император намерен видеть там всех своих любимчиков.

Лицо Викса превратилось в столь хорошо знакомую Сабине каменную маску. Не проронив ни слова, он смерил Адриана убийственным взглядом, холодным как сталь клинка. Сабина поспешила встать между ним и мужем.

– Никакой он не любимчик. – Она с восхищением похлопала увенчанное орлом древко. – Он герой Рима, в чем ты сам мог не раз убедиться. Я уверена, что в будущем его ждет большая слава.

– Крайне сомнительно, – холодно произнес Адриан.

Викс холодно посмотрел на него поверх головы Сабины. Они стояли друг напротив друга – воин в львиной шкуре и легат в доспехах, и было в их глазах нечто такое, что касалось лишь их двоих. Сабина сочувственно пожала Виксу руку, державшую штандарт, и в следующее мгновение его взгляд погас. Выдернув пальцы из-под ее ладони, он резко повернулся, качнув красным плащом, и растворился в толпе. Сабина проводила его глазами: ей было видно, как орел на высоком шесте гордо парит поверх плеч и голов.

– Я бы не советовал тебе строить глазки простым солдатам, – хмуро произнес Адриан.

– То же самое я могла бы сказать и тебе, – игриво возразила Сабина, пытаясь обратить разговор в шутку. – К тому же Викса я знаю давно. Когда-то он служил у моего отца стражником. Не понимаю, с какой стати ты на него обозлился?

– Просто мне не нравятся такие, как он, – сухо ответил Адриан и махнул рукой, как будто отгоняя от себя тень Викса.

«Интересно, куда он его отправил, – подумала Сабина, – в какой уголок своего мысленного архива?»

– Кстати, если тебе так хочется, сегодня вечером можешь строить глазки наместнику Верхней Германии. – Адриан взял ее руку, и они проследовали за Траяном и Плотиной. – Когда я прибуду в Паннонию, мне наверняка пригодится его помощь.

– Ты думаешь, тамошний народ и впрямь ходит в волчьих шкурах?

– Хочется надеться, что нет. И еще. Только не приходи на пир в желтом. – Он окинул Сабину глазами с головы до ног. – И сними этих орлов.

Викс

Сука.

Холодная, расчетливая, двуличная сука. Я вернулся в форт, готовый крушить все вокруг себя, и, пока шел, раздавал направо и налево пинки всему, что попадалось на пути. Я не знал, на ком выместить злость, и если бы кто-то подначил меня, честное слово, я бы с удовольствием ввязался в драку. Но, увы. Наш Десятый пребывал в превосходном настроении, и никто еще не упился до той степени, чтобы у него начали чесаться кулаки. Я видел, как центурион одной рукой обнимает свою женщину, а второй – сына, которому нахлобучил на голову собственный шлем. Я видел, как в направлении таверны прошествовала шумная компания легионеров и как они остановились, чтобы поглазеть на пару симпатичных девушек, из окна кидавших в них цветы. Куда ни бросишь взгляд – все веселы и счастливы. Все до единого, кроме главного героя. В принципии меня приветствовал добродушный писарь.

– Наш новый аквилифер? Наслышан о тебе. Кстати, своего орла можешь оставить у меня.

И я вручил ему птицу. Пусть поживет в часовне. Здесь у нее будет постоянный страж, пока она будет взирать свысока на бюст императора и прочие ценные атрибуты легиона. Я буду выносить ее всякий раз, когда легиону предстоит отправиться в поход, будь то боевой или учебный. Я посмотрел на орла, укрепленного на высоком древке. Казалось, птица надменно смотрит на меня сверху вниз. У Сабины на плечах были броши с орлом, и у обоих орлов был тот же самый гордый поворот головы. Зачем ей это было нужно?

– Ты тот самый, кто убил Децебала? – спросил писарь, и тотчас испуганно отпрянул, увидев выражение моего лица.

Я же, по-прежнему пылая яростью, вышел из принципии. У меня не было желания напиться, как не было желания ликовать. А вот от хорошей драки я бы не отказался. Скажу больше, я бы не отказался от новой войны – долгой, жестокой, кровавой. Мои ноги сами почти донесли меня до моей бывшей казармы, когда я наконец вспомнил, что эта казарма уже больше не моя. У меня больше не было контуберния. Только орел, удвоенное жалованье и удвоенная опасность, которая ему сопутствовала. Я понятия не имел, где аквилифер спит, когда живет в форте. Я уже было решил вернуться к писарю, но, вспомнив его жизнерадостную физиономию, понял, что за себя не отвечаю, и тогда этот ублюдок Адриан наверняка выпорет меня. При мысли о его тяжелом, холодном взгляде, когда он смотрел на меня поверх головы Сабины, меня с новой силой начала душить ярость. Сегодня он наверняка захочет затащить ее в постель, хотя бы раз в год. Перевернет ее спиной к себе, представит, что на ее месте мальчик, а потом они вместе укатят в Паннонию.

– Как интересно! – передразнил я его, направляясь к воротам, и тотчас поймал на себе вопросительный взгляд стражника. – А ты чего таращишься?

– Неправда, – поспешил оправдаться тот. – Тебе повезло, вот и все. Можешь весь день праздновать. А кто-то в это время должен стоять в карауле, и это, между прочим, я…

– Пошел ты, – огрызнулся я.

Весь город был охвачен ликованием, а мне было некуда податься. Впервые за много лет я не знал, куда приткнуться, чем себя занять. Теперь, когда Дакию усмирили, что ждет наш Десятый? Сонное прозябание в форте: вечный караул, или – в лучшем случае – редкий учебный марш-бросок, чтобы кости не заржавели. Но сначала будет триумф, и, возможно, я дошагаю до самого Рима с орлом над головой. А потом назад в Мог, гнить в этом сонном болоте. Неужели еще сегодня утром я мог надеяться, что вскоре стану центурионом, а позднее невозможное станет возможным, и получу в свое командование легион? Какой же я был дурак. В проклятом Моге мне гнить еще двадцать лет. Ведь я принес присягу, я подписал контракт, и вот теперь будущее разверзлось передо мной, словно могила.