Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда приехали домой, мама рассказала, что к нам приходила в гости Мария Ивановна. Она рассказала, что тетю Нюру выписали из больницы. Сотрясения мозга у нее не обнаружили. С ногой тоже вроде все нормально. Пострадавшая бабулька дома уже сидит. И даже выходит в огород на скамеечке посидеть. Услышав, что у Юрки сгорел самокат, радовалась тому, что он больше никого не собьет. Тому, что они погорели, огорчилась. Приходил к ней участковый. Спросил, будет ли она на хулигана писать заявление. Она отказалась. Сказала, что жизнь и так его наказала. Самоката-то больше нет. Хороший она человек. А главное, не злобный. И мстить не хочет недорослю, и родителей его жалеет…
Я пошла прогулять Грейса. Одна пошла. Хотелось подумать в тишине. Отпустила пса с поводка. Он стал носиться по лесу, как угорелый. Вдруг вижу, идет какая-то женщина. Я подозвала Грейса к себе. Он прибежал. Взяла его на поводок. Женщина в возрасте, но выглядит молодо, только походка выдает настоящий возраст. Решила, что это мать Марка куда-то идет. Уж не к сыночку ли в гости намылилась мадам?
– Руслана… – позвала ее тихо.
Она вздрогнула, а потом присмотрелась ко мне и решила подойти. Стоит и меня разглядывает. Думает, наверное, что я за зверь…
– Я так понимаю, что ты и есть жена хозяина магазинов?
– Правильно понимаете.
– И подозвала ты меня не для обмена любезностями?
– Верно.
– Итак, что тебе угодно?
– Поговорить.
– Давай поступим так. Сейчас мне некогда, а вот через час ждем тебя с сыном в доме Натана Львовича. Там и поговорим по душам.
– Почему не у вас?
– Быстро работает скамеечный телеграф. И адрес тебя бабки дали?
– Допустим.
– Все в мире меняется. Одни бабки как были любопытными, такими и остались. Не бабки, а всевидящее око.
– Это правда, – согласилась я, а самой смешно. Как точно она сказала.
– Значит, договорились? Через час в доме ювелира. Ждем.
– Хорошо. Приду.
– Пес у тебя хороший. Дорого стоит?
– Нисколько.
– Как это? Видно же, что породистый.
– На помойке подобрали. Добрые хозяева в мороз щенком выкинули.
– Как выкинули?
– К столбику привязали.
– Зимой? Он же замерз бы.
– Угу.
– Так ты еще и жалостливая? Давно таких не встречала. В основном люди нынче жестокие и жадные. Приходи, буду рада хоть одно человеческое лицо увидеть. А то в последнее время все больше свиные рыла попадались.
– Можно, я не одна приду?
– С мужем хочешь? Приходи…
Сказала и пошла своей дорогой. Я еще погуляла и пошла домой. Грейса передала Петьке. Никите рассказала про мой разговор с матерью Марка.
– Одна ты никуда не пойдешь.
– Я и не собиралась. Я с тобой пойду.
– Что она от тебя хочет?
– Наверное, понимания. Деньги у нее уже есть. Если не врет…
– Зачем ей твое понимание?
– Знаешь, человек может совершать хорошие и плохие поступки. Никто не идеален. За плохие она себя, наверное, сама казнит. У нас люди привыкли судить. И никто не пытается никого понять. А ей просто нужно понимание. Может, она с нашей помощью пытается получить прощение сына.
– Хорошо, если так.
Мы пошли в гости. Нас, правда, не совсем звали: я напросилась. Но это уже не важно. Мне интересно: Марк – сын ювелира или нет? Да и вообще много неясного. Я перед мужем умничала. А мне самой любопытно, что этой Руслане от меня надо. А ей что-то надо, к гадалке не ходи…
– Здравствуйте, – поздоровались мы с хозяевами.
– И вам не хворать, – ответила нам Руслана.
– Проходите, – это подал голос Марк.
Я огляделась. Когда я была в этом доме в последний раз, здесь было темно, как в старом склепе. Сейчас все окна приоткрыты и шторы отдернуты. Комната была светлой.
– Оглядываешься? Ты же здесь была, – Марк удивлен моей реакцией.
– Здесь тогда темень была. Просто непривычно как-то.
– На Натана это похоже. Сидел в своей темной норе, как старый крот… – прокомментировала Руслана.
– Как гном: золото свое сторожил, – это я вставила свои пять копеек.
– Не уберег, – засмеялся Марк.
– И кто украл у него золотишко?
– Благоверная моя. Софьюшка…
– Зачем?
– Для любовника, наверное.
– Вы знали, что у нее есть любовник?
– Знал. И ждал, когда ей самой весь этот фарс с замужеством надоест.
– Терпеливо ждали? А ничего, что рога она вам наставила?
– Да пусть. Я только рад был. Рога не вечны: придет время – отпадут…
– Неужели все равно?
– Абсолютно. Наконец она ко мне перестала лезть. От нее отделываться было все труднее и труднее.
– Она вас любила.
– Кто сказал? Она никого, кроме себя, не любила. Меня она не любила, а манипулировала. Игралась всеми. Вот и доигралась…
– А вы кого-то подозреваете?
– Она была шантажисткой. Ее убили. Логичный конец для ее ремесла. Шантажиста всегда убивает тот, кому надоел шантаж.
– Конкретно кого-то подозреваете?
– Им несть числа… – это Руслана высказала свою точку зрения.
– И вам ее совсем не жалко?
– Почему не жалко. Жалко, как всякую божью тварь. Но если честно говорить, то я рад, что у кого-то хватило духу ее убить. И человеку этому готов поставить памятник за свой счет. Он меня освободил…
– Она и вас шантажировала? Связью с малолеткой? С Костиной?
– А ты был прав, сын. Она не так глупа, как кажется на первый взгляд. И эту давнюю историю раскопала. Браво!
– Плевал я на ее шантаж. Она моего отца шантажировала. Из-за него ее терпел. А так вышиб бы под тощий зад коленом. И плевать, что будет.
– А отца шантажировала убитыми владельцами дома или владельцами второго дома? Или владельца сережек, которые политик дочери купил?
– Да ты кладезь информации. И откуда накопала столько?
– Я тебе говорил, мама, что она умная. И везучая. Папа говорил, что она везучая. Он таких везучих никогда не видел…
– Зря вы с отцом по душам не поговорили. Не убивал он никого. И не просил убивать. Просто хозяева дома сами свои деньги лихим людям засветили. Вот и поплатились. Могли же из Москвы перевод в немецкий банк сделать. Нет, налом повезли. Глупо. Вторые своим родственникам рассказали про деньги. Их родственники и убили. Про серьги: там сын наркоман своего отца порешил.
