Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И как их отец это все перенес?
– Плохо. Болеть начал и сдал сильно. Потом подозвал меня к себе. И сказал, что мы женимся.
– Зачем? Чтобы вам все оставить?
– Не интересно с тобой интриговать. Просчитываешь варианты быстро.
– Другого варианта просто нет. Любовь вы к нему не испытывали. Единственная мысль, что хотел вас обеспечить, чтобы государству все не отошло.
– Так он и сказал. Чтобы государству не досталось. Там чиновники по себе все растащат, а он хочет оставить тому, кого сам вырастил.
– Я ему сказала, что он же меня не растил.
– А он мне говорит, что зато воспитывал не один год. А это почти что отцом был несколько лет. А чтобы никто оспорить завещание не мог, он пройдет психиатрическую экспертизу, освидетельствуется и составит на меня завещание, чтобы все мне досталось. Я тогда разревелась и рассказала ему все откровенно, ничего не скрывая. Он даже обрадовался, что у меня сын есть. Значит, наследство будет кому оставить.
– Марка к себе почему не взяли жить? Или ваш новый муж был против?
– Муж, наоборот, хотел, чтобы Марк с нами жил. Я была бы счастлива. Но тогда Натан приболел. Вот Марк его и не мог бросить на произвол судьбы.
– Приболел из-за того, что разорился в дефолт?
– Он сразу как-то сдулся. Стал тихим, незаметным, сгорбился. В один день, лишившись денег, стал стариком.
– И тут нарисовались вы. Спасительница…
– Понимаю. Смешную картинку жизнь нарисовала. Только так и было. Я предложила Натану деньги, чтобы он выкарабкался из нищеты. Не потому, что его уважала или хорошо к нему относилась. Не потому, что Натана жалко было. Нет. Из-за Марка. У меня выхода другого не было: Марк его бы не бросил, а подвергать лишениям своего сына я не хотела.
– Почему ваш сын не жил с вами потом?
– Потом мой муж умер. Марк вырос. Я купила ему квартиру, чтобы он мог жить самостоятельно. Он получал высшее образование. А я снова вышла замуж, только теперь за иностранца.
– За кого?
– За хорошего человека. За француза. Я всегда любила французские фильмы и в Париже жить хотела.
– И как вам там жилось?
– Хорошо. Спокойно. Без нервотрепки.
– Марк вас навещал?
– Много раз. Выезд за рубеж стал к тому времени обыденным делом. Были бы деньги. Поэтому и он к нам, и мы к нему ездили часто.
– Почему вас никто из поселковых не видел?
– А я здесь и не появлялась. Хотите быть счастливой? Не приезжайте туда, где вам было плохо. Тетку я так и не простила, что она мной игралась. Но деньги ей иногда на праздники присылала.
– Значит, она знала, что вы во Франции?
– Знала, конечно. Но кто же ей поверит? Местные сплетники скорее поверят, что я проститутка на трассе.
– Дети от француза?
– Мне уже много лет было. Он немного моложе меня. У нас в стране меня назвали бы старородящей мамой. Оскорбительное обозначение мамы в возрасте.
– Никогда этого не понимала. Меня тоже это выражение коробило.
– Там в таком возрасте многие мадемуазели замуж впервые собираются. Поэтому я отважилась и родила своему новому мужу двоих.
– Он богат?
– Богат. По нашим меркам очень богат.
– Есть деньги Натану опять помочь?
– Есть. Боюсь, ему моя помощь скоро не нужна будет.
– А чем вас шантажировала Софья?
– Откуда знаешь про шантаж? Предположила?
– У нее привычка была всех шантажировать. Даже из своего окружения. Стиль жизни у нее такой.
– Она нас с Марком вычислила пять лет назад. Сначала стала угрожать, что Натан узнает о встречах с его сыном.
– Она думала, что вы любовники?
– Так она и подумала сначала, но потом поняла, в чем дело. И стала мне угрожать, что расскажет моему мужу про то, что у меня есть сын, от которого я отказалась.
– Она поняла, что вас этим не проймешь. И что придумала еще?
– Ты права. Когда я ее послала, она стала меня шантажировать связью Марка с малолеткой. Сказала, что это позор и муж меня бросит, а дети от меня отвернутся. Я ее и тут послала.
– Зная ее, я понимаю, что и тут она от вас не отцепилась. Что она еще откопала? Что-то более серьезное?
– Она придумала, что тогда я навела грабителей на дом своего хозяина. И что я его опаивала, чтобы получить наследство. И завещание заставила написать старика, чтобы его имуществом завладеть. Я опять послала ее и пообещала посадить за клевету. Она временно отстала. Только если бы ее не убили, она бы все равно пыталась меня шантажировать. Такая натура…
– Для нее ваши деньги в ваших руках, как личное оскорбление: они должны быть ее деньгами.
– В общем, мы с Марком собирались уехать, но нас Натан здесь держит. За него волнуемся. Выкарабкается ли?
Я сидела и не перебивала ее. Пусть рассказывает все, что сочтет нужным. Она старалась, а меня мучил только один вопрос. Зачем она мне все рассказывает. Я не полиция. Они могли вообще со мной не общаться. А они такие кружева плетут. Зачем? Для чего? Наконец-то она выдохлась. Или домашние заготовки кончились? Вот хоть убейте меня, но я слушаю и понимаю, что мне пьесу читают. Спектакль. Таким дикторским голосом. Актерствуют. Так и хочется сказать, как Станиславский: «Не верю!»
– У меня вопрос к вам, Марк. Софья вам как-то угрожала, что разорит вас и с голым задом по миру пустит. Это она о чем?
– Это старая история.
– Ну и что? Расскажите. Орала-то она об этом недавно.
– Она как-то занимала мне и отцу деньги.
– Отцу? Натану Львовичу?
– Да.
– А зачем вам нужны были деньги?
– Для дела. Отец хотел выкупить драгоценности и потом перепродать.
– Сделка не состоялась?
– Состоялась.
– Почему ей деньги не вернули?
– У отца с деньгами плохо тогда было, и Софья предложила ими пользоваться. Мол, мы одна семья.
– Вы уже тогда были женаты?
– Да. Мы только поженились.
– А потом почему не отдали ей деньги?
– У отца их не было. Не с чего было отдавать.
– У мамы были деньги. Почему у нее не взяли?
– У мамы мамины. Сколько мы могли к ней в карман залазить?
– То есть вы по сей день с ней не рассчитались?
– Не рассчитались. Теперь и смысла нет. Она померла, и я ее наследник.
– А ее родители? Они тоже наследуют.
– Они собираются отказаться от наследства.
– Это они сами сказали?
– Я им звонил. Они сказали, что им от нее ничего
