Стараясь сохранять на лице бесстрастное выражение, он, вздернув брови, смотрел из окна на киоски pollo и футуристические автомойки 1950-х годов Креншоу-бульвара. На Манчестер-бульваре ему нужно было пересесть на другой автобус, чтобы попасть на пляж Докуилер-бич в Плайя-дель-Рей.

Мальчик проснулся на рассвете, с уже открывшимися глазами, которые жгло от паров стародавней краски в брошенном автомобиле, и он узнал жесткую тряпку под подбородком, и полуразобранную выцветшую приборную панель перед собой; он четко помнил, как ночью разбил ветровичок окна, открыл дверь и забрался в кабину.

Но он не узнал город, смутно видимый за пыльным лобовым стеклом этим утром.

Толстые кабели и тонкие провода были так плотно натянуты наверху, что он спросонок подумал, что оказался под какой-то оставшейся с войны сетью для ловли субмарин, но потом разглядел, что провода находились выше, чем ему показалось, и не были сплетены между собой, а свисали по отдельности с телеграфных столбов и больших изоляторов на высоких крышах всех старых зданий. И даже сквозь грязь на стекле он видел, что дома были старыми – внушительными кирпичными постройками с арочными окнами на верхних этажах и с выступающими карнизами.

Он знал, что ему придется добиться здесь признания, несмотря на то что он практически сломлен и так ужасно молод – здесь, в Бостоне, его первом большом городе…

Бостоне?

Он вынул руки из-под тряпки, которой укрывался, и открыл дверь. Она громко скрипнула на ржавых петлях и впустила порыв свежего утреннего воздуха, в котором смутно угадывалось кое-что знакомое, вроде бы угольный дым и конский навоз… а потом Кути порадовался, что сидит, потому что у него внезапно так закружилась голова, и схватился за край сиденья.

– Ты, – каркнул его собственный голос, – не подсказывай! – Кути.

Выждав секунду, он ответил по собственной воле:

– Верно.

Потом его голос зазвучал тоном ниже.

– Мне снился сон. Это ведь не Бостон, да? И не Нью-Джерси. Это… Лос-Анджелес. – Его глаза закрылись, а руки поднялись и потерли глазницы. – Извини, – произнес его голос, когда правая рука отдернулась от болезненной опухоли вокруг правого глаза.

Когда он снова посмотрел по сторонам, то увидел и учуял типичные задворки Лос-Анджелеса: низкие оштукатуренные домики, пальмы и запахи дизельного выхлопа и гардений; над трехэтажным зданием через несколько кварталов вороны ныряли к вентиляторам большого блока кондиционеров, взмывали в потоке нагретого воздуха и снова и снова повторяли свои игры. Несколько проводов висели наверху, соединяя телефонные столбы.

Ночной воздух был холодным, и у Кути заложило нос – после того как он принюхался, забитые пазухи свистнули в почти ультразвуковом диапазоне, как свистит конденсатор вспышки при перезарядке фотокамеры.

– Вся эта беготня не приведет тебя, сынок, ровно ни к чему хорошему, – каркнул затем Эдисон. – И я здесь тоже не становлюсь ничуть свежее. К черту Нью-Джерси. Давай доберемся до моря. Я смогу благополучно войти в морскую воду и уйти своей дорогой, а ты освободишься от меня и получишь право стать нормальным мальчиком.

Кути тогда промолчал и неловко вылез из автомобиля, потянулся изо всех сил, насколько позволял тяжелый пояс «ИОНАКО», обхватывающий талию, и захромал к забору, но подумал про себя, что старый призрак Эдисона мог бы, вероятно, сказать, что Кути не хотел расставаться с ним.

– Куда же мне идти? – вполголоса спросил Кути, когда теперь, болезненно морщась, спустился по лесенке автобуса и спрыгнул на тротуар Манчестер-бульвара. – Мне понадобятся деньги.

И внезапно приглушенные звуки полуденного города прорезал крик.

– Ты молод! – кричал Эдисон пронзительным голосом Кути. – Ты все еще жив! Ты можешь передавать и принимать ничуть не медленнее, чем любой из них!

Кути со всей доступной скоростью заковылял прочь от автобусной остановки; он не глядел на окружающие лица, его собственное лицо горело от ужаса и смущения, и мимолетное ощущение взрослости как рукой сняло.

Он глотнул воздуха и выкрикнул:

– Заткнись!

Но Эдисон воспользовался оставшимся в легких воздухом и продолжал орать:

– Лети в Бостонское отделение «Вестерн Юнион»! Мне все равно нужно попасть в Нью-Джерси, чтобы забрать диплом!

Кути обливался потом, невзирая на прохладный ветерок, он стиснул зубы пытаясь заглушить свой визгливый голос, но Эдисон продолжал разоряться:

– Обычная работа! Спать в ночную смену, установив отпугиватель призраков и вертушку, посылающую по шесть сигналов в час!

Кути попытался крикнуть «Помолчи!», но Эдисон одновременно попытался сказать что-то еще, и получившийся крик больше походил на слово «пахлава» (так называлось необычное печенье, которое иногда родители приносили для Кути).

Кути уже просто рыдал и бежал, ничего не видя перед собой, натыкаясь на пешеходов и фонарные столбы, и не слышал шагов за спиной, пока две руки не стиснули его плечи, заставив остановиться.

– Мальчик! – произнес явно сочувственный мужской голос. – Что случилось? Тебя кто-то обидел? Где ты живешь? Мы с женой можем отвезти тебя домой.

Кути повернулся и, всхлипывая, уткнулся в шерстяной свитер.

– Пляж, – пробормотал он, всхлипывая и икая, – полиция… я не знаю, куда нужно идти. Мистер, я заблудился. – К счастью, Эдисон вроде бы унялся.

– Ну-ну, теперь все будет в порядке, не сомневайся. Я выпрыгнул из автомобиля на светофоре, увидев, как ты бежишь, – жена сейчас объезжает квартал. Давай вернемся и подождем ее на углу, подальше от всех этих людей.

Кути был рад последовать предложению незнакомца. Кто-то из стоявших на остановке смеялся, кто-то высказал грязное предположение о том, что ему нужно будет сделать, когда он прилетит в Нью-Джерси и получит свой «диплом дебила». Кути пришел в ужас от мысли о том, что взрослые могли быть такими же, как дети, а теперь даже Эдисон сделался пьяным, или сошел с ума, или что-то еще такое с ним случилось.

Двигаясь быстрым шагом рядом с неожиданным спасителем, Кути поднял на него взгляд. У незнакомца были коротко подстриженные светлые волосы, очки с круглыми стеклами в тонкой оправе, и он выглядел загорелым и подтянутым, как будто играл в теннис. Он все еще держал руку на правом плече Кути, и Кути поднял свою и стиснул его запястье.

– А вот и она, – бодро сказал мужчина, когда возле тротуара остановился блестящий новый зеленовато-голубой мини-вэн. – Может быть, ты голоден? Если хочешь, можно остановиться где-нибудь и перекусить.

Пассажирская дверь распахнулась, и темноволосая молодая женщина перегнулась с водительского сиденья и как-то странно улыбнулась.

– Ну, привет, мальчик, – сказала она, когда Кути, выпустив запястье нового друга поспешил к машине.

– Здравствуйте, мэм, – ответил Кути, приостановившись на краю тротуара. – Ваш муж сказал, что вы могли бы подвезти меня.