Рис был прав. Так куда проще.

Дом стоял в холмах. Красивый дом — точнее, был таким, пока его не забрал у хозяев банк, а рынок недвижимости не рухнул. Очевидно, наши серийные убийцы поселились в нем нелегально — интересно, что они стали бы делать, если бы неожиданно приехал агент показывать дом потенциальным покупателям? Хорошо, что этого не случилось.

Мы вызвали в Лос-Анджелес Шолто. Он — Повелитель Всего, Что Проходит Между. Насаженные в ряд деревья и двор у дома — это места «между», как и полоса прибоя или кромка поля. Шолто мог провести больше дюжины солдат до самого двора, но не дальше. Дойл взял на себя разведку местности и обнаружил, что дом густо оплетен магической защитой. Психи или не психи, а защиту они ставить умели: это был совместный продукт магии фейри и людей, и Дойл сказал, что он ничего подобного уже много лет не видел, — а это высокая оценка.

Значит, нам придется пройти за этот магический барьер и либо обойтись без поддержки Шолто и его воинов, либо продержаться, пока они не пробьют стены. Царь собирался привести Красных Колпаков — их магические щиты не остановят. Они не станут ломиться в окна и двери, традиционно защищаемые лучше всего, а проломают себе проход прямо в стене, выбрав незащищенный участок. Феи-крошки сильны в магии, но мысль о такой грубой физической силе им в голову не придет, как и людям. Это давало нам преимущество, но все-таки недостаточное.

Холод шел вместе с Шолто и Колпаками, Дойл отправился вперед, прихватив Катбодуа и Усну, двоих стражей, о которых он сказал: «Они умеют прятаться почти как я, они смогут». Еще одна высокая оценка.

Оставалось решить, кто пойдет со мной открыто. Первым вызвался Баринтус:

— Я тебя подвел, Мерри. Я смотрел свысока, я тебе не помогал, но здесь я буду очень кстати. Меня убить куда трудней, чем даже большинство сидхе. В последние столетия я чаще прибегал к дипломатии, но не потому, что не умею обращаться с оружием.

Дойл поддержал его слова. Баринтус добавил:

— К тому же на меня не действует почти никакая магия.

Я пристально на него посмотрела, не уверенная, не бахвалится ли он опять.

— Я море, ставшее плотью, Мерри. Море нельзя сжечь, нельзя осушить, даже отравить всю воду в нем нельзя. Стрелять в него можно, Но что в этом толку? Близость к океану вернула мне многие из моих сил. Позволь мне тебе помочь. Позволь доказать, что я был достойным другом Эссуса и что я друг тебе.

В конце концов Дойл и Холод оба согласились с его кандидатурой, и первый мой спутник был выбран.

— Вторым должен быть я, — сказал Рис. — Я третий по старшинству, а оружием владею немногим хуже этих двух верзил, топором так даже лучше. И свой прежний уровень силы я почти вернул. Я могу убить фейри прикосновением пальца, ты это видела собственными глазами.

— А ты пробовал это повторить, когда сила земли фейри не действовала ни на тебя, ни на жертву? — спросила я.

Задумались все. Кончилось тем, что он вышел во двор, в тот участок, который не превратился в волшебную страну, и нашел там жука. Спросив разрешения у фей-крошек, он дотронулся до насекомого и велел ему умереть. Жук упал на спинку, дернулся разок и умер.

— Еще бы силу исцеления вернуть, — пожелал себе Рис.

Дойл с ним был согласен, но сегодня нам нужней было искусство убивать. К шести вечера план был готов и обеспечен исполнителями. Вот почему королей и царей охраняют сотни гвардейцев — не знаешь, когда возникнет нужда в солдатах.

Шолто дал нам время собраться, а потом вывел всех в наш двор и переправил во двор другого дома за много миль от нас. Я знала, что он это сделает и что численное превосходство нам обеспечат; — но только потом, а сначала все будет зависеть от горстки тех, кто идут первыми. От Баринтуса и Риса в качестве моих телохранителей, и от Дойла, Усны и Катбодуа, которые лучше других сумеют пробраться в дом незамеченными.

Несколько наших фей-крошек влились в рой местных насекомых на газоне с полевыми цветами неподалеку от дома. Они должны были предупредить нас, если Паслена раньше времени съедет с катушек и начнет резать Джулиана. Больше мы ничего сделать не могли.

Дойл, Катбодуа и Усна сели в машину раньше нас. Дойл обнял меня на прощание, и я прижалась головой к его груди, слушая глубокий, размеренный стук его сердца и вдыхая его запах, словно хотела запомнить навсегда.

Он приподнял мое лицо за подбородок, чтобы поцеловать. Мне хотелось сказать тысячу вещей, но сказалась только одна, самая важная:

— Я тебя люблю.

— И я тебя, милая Мерри.

— Не дай себя убить, — сказала я.

— И ты тоже.

Мы еще раз поцеловались, обменялись еще одним «Я тебя люблю», и все. Первые из самых дорогих моему сердцу уехали, чтобы проникнуть сквозь самые мощные магические щиты, какие они видели за пределами страны фейри на протяжении веков. Если они успеют это сделать до того, как приедем мы, то сами справятся со злодеями и спасут Джулиана, но если решат, что сигналы тревоги сработают раньше, чем удастся выручить Джулиана, то будут ждать нас. Баринтус будто бы случайно заденет щиты, вызвав ложную тревогу, а Дойл, Катбодуа и Усна воспользуются моментом, чтобы через них проникнуть. Когда защиту восстановят, нас уже будет больше. Таков был план.

До того, как нам пришла пора ехать, я раздала слишком много прощальных поцелуев и слишком много раз повторила «Люблю». и «Не смей погибать». Гален молча обнял меня и поцеловал. Он уходил драться с отрядом Шолто — после похищения Джулиана он бросил споры и ни разу не сказал даже «Я вас предупреждал». За это я любила его еще больше, чем за готовность пролить кровь ради спасения Джулиана. Мы все готовы на все ради спасения друга, но мало кто устоит перед искушением сказать «надо было».

Нашу машину вел Рис, Баринтус сидел на заднем сиденье один. У меня с собой был карабин, пусть и не крупного калибра. Еще я прихватила свой револьвер «Леди Смит» — было велено не приводить полицию и взять не больше двух стражей, а насчет оружия запрета не было, так что мы снарядились как на дракона.

На бедре под юбкой у меня был еще примотан нож — не столько в качестве холодного оружия, сколько ради защиты от гламора. Не будь у меня такой большой примеси крови брауни и людей, я бы вряд ли смогла носить сталь прямо на теле, но я наследница всех своих предков, не кого-то одного.

Мой ум оставался спокойным, пока Рис вел машину к холмам. Я надеялась, что съеденный мной легкий ужин не покажется моему обремененному младенцами организму излишним. Не хотелось бы, чтобы меня вывернуло прямо там. С другой стороны, может, и стоило бы — это точно будет отвлекающим фактором.

Собственно, я могу разыграть тошноту. Я оставила эту мысль про запас и помолилась Богине и Консорту, чтобы Джулиан не сильно пострадал, и чтобы мы все выбрались живыми и здоровыми. Об этом я молилась, въезжая в надвигающиеся сумерки.