Дело православной церкви, ее внешний строй и внутреннее благочиние всегда занимали Серко даже в самое тревожное для него время; так, в 1676 году, когда он занят был и делом в «преклонении» Дорошенко к русскому царю, и пререканиями с гетманом Самойловичем, и отпиской в Москву, и походами на Крым, и заботами об ограждении Сечи против турок, он находил время писать в Киев, в Межигорскую Спасо-Преображенскую обитель, письма, в которых просил игумена монастыря прислать в сечевую церковь хорошего и достойного уставщика и извещал о посылке части войсковых доходов в святую обитель, где благочестивые старцы возносили святые молитвы о запорожцах и покоили в своей «шпитали» раненых казаков[421].

Проводя всю свою жизнь на войне, Серко вместе с тем отличался великодушием и редким бескорыстием, и потому никогда не преследовал слабого врага, а после войны никогда не брал на себя военной добычи. На войне он был беззаветно храбр и удивительно изобретателен: он умел с десятками казаков разбивать сотни врагов, а с сотнями молодцов побеждать тысячи неприятелей. Имя его, как предводителя, окружено было ореолом полной непобедимости, и потому враги боялись его пуще огня, пуще бури, пуще моровой язвы. Горше всех доставалось от Серко врагам Христовой веры: мусульман Серко ненавидел всей своей казацкой душой и всем своим «щирым» казацким сердцем. У запорожцев было верование, что чем больше кто убьет «бусурменов», тем вернее он войдет в Царствие Божие; у Серко эта вера сильнее, чем в другом ком, сказывалась.

И по характеру, и по всем своим действиям Серко представлял собой тип истого запорожца. Он был храбр, отважен, страстен, не всегда постоянен, не всегда верен своим союзникам; он любил по временам погулять и сильно подвыпить, а во хмелю показать свой казацкий задор; он склонен был минутно увлечься новой мыслью, новым предприятием, чтобы потом отказаться от собственной затеи и прийти к совершенно противоположному решению. То он был на стороне московского царя, то на стороне польского короля, то он поддерживал Дорошенко, то становился на сторону его врагов, Суховия и Ханенко, то выступал против последних двух и снова защищал Дорошенко, то помогал он русскому царю против турецкого султана и крымского хана, то шел против царя заодно с султаном и крымским ханом. «Нужда закон змиине», – часто говорил Серко и, очевидно, действовал сообразно своей любимой пословице.

Само собой разумеется, что на переходы Серко от русского царя к польскому королю и обратно от польского короля к русскому царю нельзя смотреть как на измену одному и верность другому: Серко и все запорожское казачество хотя и признавали над собой протекцию русского царя со времени Богдана Хмельницкого, но все еще, по старой традиции, считали себя людьми вольными и ни от кого не зависимыми, – людьми, которые считали за собой право решать вопросы о мире и розмире с соседними царствами и входить в сношения с близкими и дальними царями и властелинами.

По всему этому Серко был типичнейшей личностью, воплотившей в себе характернейшие черты и особенности тех, кто именовал себя запорожскими казаками, славными низовыми «лыцарями». Оттого запорожцы и любили Серко; восемь лет подряд они выбирали его своим кошевым атаманом, и хотя очень часто и лишали этого звания его, но потом снова обращались к нему, как «притоманныя дети к могучему орлу». Запорожцы говорили, что равного Серко в целом мире не было, – сам Бог открыл ему это: «Серко не только побеждал людей, он побеждал нечистых чертей. Речка Чертомлык, где стояла Сечь Серко, оттого и называется так, что в ней был убит Серком плескавшийся в ней чорт; он только млыкнул (мелькнул) вверх ногами, когда Серко луснул его из пистоля»[422].

Насколько известно из документальных данных, Серко впервые выступил на историческую сцену сперва в звании полковника и кошевого запорожских казаков, и с тех пор, в течение 26 лет, с 1654 по 1680 год, фигурировал между запорожскими и украинскими казаками, составляя, так сказать, главный фокус своего времени во всем Запорожье и в целой Украине. В качестве кошевого и полковника казаков Серко сношался с русским царем, польским королем, турецким султаном, крымским ханом и молдавским господарем и нередко завязывал в Сечи такие узлы событий, которые потом приходилось развязывать в Москве и Варшаве, в Бахчисарае и Константинополе. Сражаясь то с татарами и турками, то с поляками и волохами, то с русскими и украинцами, Серко за все время своей исторической жизни принимал участие в пятидесяти пяти битвах и везде, кроме единственного случая, выходил победителем, не считая множества мелких стычек и отдельных схваток с врагами, не занесенных на страницы летописей и не стоивших, разумеется, никаких усилий Серко для того, чтобы обратить исход их в свою пользу.

Вся деятельность Серко совпадала с самым тяжелым для Украины временем, когда она, отторгнувшись от Польши и не успев еще слиться с Россией, находилась в «шатании», не зная, куда ей «прихилить» свою голову, то есть оставаться ли ей за русским царем, сойтись ли снова с польским королем или же идти к турецкому султану, неверному царю.

На первых порах история застает Серко, как мы видели, в 1654 году в качестве противника Москвы. Но с 1654 года прошло пять лет, и Серко стоял уже на стороне русского царя, против гетмана Ивана Виговского, сторонника польского короля.

Свою службу русскому царю Серко объявил прежде всего тем, что отбил от города Киева, как было сказано, сторонника гетмана Виговского, полковника Тимоша. Этим он оказал огромную услугу киевскому воеводе Василию Борисовичу Шереметеву. Но еще большие услуги стал оказывать Серко русскому царю тогда, когда русско-казацкие войска, под начальством князя Алексея Трубецкого и наказного гетмана Ивана Беспалого, не устояв в борьбе с Виговским, поляками и их союзниками татарами, с 19 апреля по 27 июня 1659 года под Конотопом, сделали отступление в Путивль. Желая обессилить Виговского, Трубецкой и Беспалый стали писать Ивану Серко в Запорожье, чтобы он чинил промысл[423] над крымскими улусами и тем отвлек татар от союза с Виговским и поляками. И Серко не остался глух к просьбам Трубецкого и Беспалого. 17 августа гетман Иван Беспалый, отправляя из Путивля своих посланцев к царю, велел им сообщить государю, что Иван Серко, выйдя на лодках из Запорожья с большим войском, проплыл вверх по Бугу до города Уманя, против Уманя выгребся на сушу, прибрал к себе много войска, разгромил татарские улусы и открыл войну против Виговского, «а ныне стал на реке Буге с войском, на Андреевском острове, и там ожидает милости великого государя, а над неприятелями изменниками государевыми промысл и ныне чинит». В награду за подвиги Серко царь грамотою 14 декабря приказал киевскому воеводе Василию Борисовичу Шереметеву выдать полковнику Серко двести золотых да соболей на триста рублей[424].