– Я тебя ждала, – сказала Рина. – Только не знала точно, когда ты придешь.

Пряча свою нервозность за маской, Рурико изучала ее. Девчонка семнадцати лет, с такой же прямоугольной стрижкой, какую Рурико сделала в сентябре, незадолго до шоу в Шибуйе, где они выступали в зеленовато-голубых костюмах.

– Откуда ты узнала, что я приду?

– Мне сказал об этом твой друг. Он меня навещал. Заплатил за сохранение памяти и за все прочее.

Это была Рина – минус ее сценический образ. Более резкая, чем другие девушки из «ИРИС», иногда излишне открытая. В голосе Рино слышались интонации Кабуки-тё, которые Рурико всю жизнь старалась убрать из своей речи.

– Он сказал, придет женщина в красной маске, которая хочет со мной поговорить. Только вот не сказал, о чем. А ты – единственная женщина в красной маске, которую я видела до сих пор.

Так это все устроил Сунсуке! Руки у Рурико дрожали. Она держала их в карманах, и в правой ладони горела рукоятка ножа. Вероятно, он решил сделать ей такой подарок.

– Да ты тоже из Кабуки-тё, верно? – сказала Рина и улыбнулась. Когда-то Рурико улыбалась точно так же. – И что ты хотела мне сказать?

– Это ты убьешь ее, – проговорила Рурико, и слова с трудом пробивались сквозь крепко сжатые зубы. – В Харадзюку, во время шоу.

Теперь Рина во все глаза смотрела на нее. И в ее лице Рурико вдруг увидела: Рина помнит и свою злость, и страх – вся дьявольская смесь, клокотавшая в ее душе перед тем, как они полетели в Харадзюку.

– Крепления над сценой были неисправны, они рухнули со всеми экранами и всех раздавили. А Юми…

– Прекрати! – остановила ее Рина. – Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Но глаза ее ярко сияли, а голос звучал слишком громко.

Рурико схватила ее за плечи.

– Она умерла. И убила ее ты, потому что ты – маленькая эгоистичная дрянь. Ты пришла слишком поздно, потому что дулась на нее и хотела, чтобы им всем было не по себе. Поэтому у них и не хватило времени на технический прогон. А если бы прогон был, техники заметили бы опасность вовремя, и ничего бы не произошло.

– Я знаю! – вдруг воскликнула Рина, попытавшись оттолкнуть Рурико; но та крепко держала ее за плечи. – Черт побери! Я знаю! Я помню! Ты думаешь, я забыла?

Пальцы у Рурико заныли.

– Что? – переспросила она.

– Я была идиоткой, – проговорила Рина. – Я думала… Я тогда словно с ума сошла. Меня это так расстроило! Я думала, она меня после всего этого просто выбросит.

Слезы Рины брызнули на рукав Рурико. Рина уже не пыталась ее оттолкнуть; напротив, обеими руками она схватила Рурико за рубашку.

– Я хотела, чтобы она меня возненавидела! Она должна была заплатить.

Да, именно этого она и хотела. И Юми, действительно, заплатила. Но голова у Рурико шла кругом. Она потрясла Рину за плечи.

– Какой это был день? – спросила она. – Какой последний день ты помнишь?

– Двадцать пятое октября, – прошептала Рина. – Я очнулась в больнице. Там были люди из агентства. Они сказали мне, что, пока я была без сознания, они меня сканировали. Еще они сказали, что танцевать я уже не смогу. Все звезды «ИРИС» погибли, и для меня будет лучше, если я тоже притворюсь погибшей.

Она забыла. Рурико отпустила Рину. Она забыла про последнее сканирование. Те дни были наполнены горем, ужасом и чувством потери. Юми умерла. Все остальное было неважно.

– Я могла ее спасти, – сказала Рурико. Голова ее гудела. Какой же дурой она была! – Юми была права. Я была страшной эгоисткой.

– Ты? – по лицу Рины пронеслась тень страшной догадки. – Кто ты? Что у тебя под маской?

Она протянула руку к лицу Рурико, к маске.

Рурико изо всех сил оттолкнула Рину, и та, пошатнувшись, едва не упала на маленький туалетный столик, стоящий у стены.

– Не трогай меня, – хрипло сказала Рурико. Все их общие грязные секреты становились очевидными.

– Прошу тебя! – воскликнула Рина, но Рурико отшатнулась. Это искусственное синтетическое тело с ужасной синтетической кожей и синтетической юностью, это целое, хотя и искаженное гримасой лицо – все это было отвратительно!

Рурико резко развернулась и выбежала из комнаты. Забежала в лифт, промчалась через вестибюль и вырвалась на улицу. Из всего оплаченного времени она провела в комнате Рины не больше пятнадцати минут, но о возврате денег и не подумала.

* * *

В «Айдору» Рурико вернулась не скоро. Но, вернувшись, прямо направилась к той самой, единственной двери.

– Мое лицо тебя пугает? – спросила она.

Юми посмотрела на нее. Они лежали на круглой постели, рядом, нежно поглаживая друг друга. Кто-то из них случайно нажал выключатель, и постель стала медленно вращаться. Но, поскольку ни та, и другая не знали, как остановить это устройство, они вращались, скользя свесившимися ступнями по полу.

– Да нисколько! – отозвалась Юми. – Это же реконструкционная хирургия, верно? Выглядит вполне естественно.

Красная маска лежала в ладони Рурико. Сколько раз Юми видела ее лицо? Сколько раз она задавала одни и те же вопросы, вновь и вновь надеясь на то, что Юми подтвердит ее предположения? Это было ужасно – знать, что Юми никогда не обвинит ее в том, что случится в Харадзюку, что случилось в Харадзюку, потому что никогда не узнает, кто такая Рурико!

Повинуясь неожиданному импульсу, Рурико приподнялась в постели, облокотившись на подушку.

– Знаешь что? Некоторые люди говорят, что я похожа на Рину Танака. Что ты об этом думаешь?

Юми задумалась на несколько мгновений. Возможно, ее внутренний алгоритм искал максимально тактичный ответ.

– Может быть, немного, – наконец ответила она. – Брови. Очень похоже на Рину, действительно.

Рурико рассмеялась. Она думала, что такой ответ уязвит ее, но этого не произошло, и ей было радостно.

– Это гораздо больше, чем я ожидала. Я вообще удивлена, что ты заметила сходство. Вы же так много времени проводите вместе. Конечно же, ты знаешь ее лучше всех.

– Сегодня вечером мы с ней встречаемся, – сказала Юми, лукаво глянув на Рурико. – После вечерней репетиции пойдем куда-нибудь. Она обещала.

Остро и радостно кольнуло в груди. Рурико откинулась на подушку и, уставившись в зеркальный потолок, задумалась. Что они делали вечером десятого октября? Как обидно, что она не помнит деталей – с годами они утратили четкость. Но она все же что-то помнит: было невероятно холодно, и, тем не менее, она потащила Юми в парк поесть мороженого. Та опасалась – а не заболеют ли они в таком холоде. И тогда, чтобы прервать поток ее ворчания, Рурико схватила Юми за шарф, притянула к себе и поцеловала.

– Да, мороженое… – произнесла Рурико.

Юми повернулась к ней, откинув волосы, будто черным занавесом прикрывавшие ей лоб.