– Отличная идея, – отозвалась она. – Я тоже о нем думаю.

Юми протянула руку к лицу Рурико, и на этот раз та не отодвинулась.

– Странно, – прошептала Юми. – Ты мне ее напоминаешь. Твои выражения, твои привычки, то, как ты говоришь. Ты не такая, как Рина, но вполне могла бы быть ее кузиной.

Рурико улыбнулась и позволила пальцам Юми коснуться лица. Рука Юми была теплой – как настоящая.

– Ну что же, – произнесла Рурико. – Значит, мне повезло.

– Это верно, – отозвалась Юми, ведя пальцем вниз по щеке Рурико. Ее прикосновение было скорее нежным, чем чувственным.

– Но не говори ей об этом, – попросила Юми. – Она такая задавака!

Юми повернулась на бок, и ее юбка зашуршала.

– Понимаешь, это все сложно, – продолжала она. – Я хочу, чтобы она понимала, что за все отвечаю я. Я все держу в своих руках, и она должна делать то, что нужно мне. Но в то же время я хочу, чтобы она проявляла инициативу. В ней есть нечто особенное, и я должна доказать ей, что если работать по-настоящему, то многое получится.

– Она тебя любит, – сказала Рурико. Да, все еще любит. – Именно поэтому она так много работает.

Юми посмотрела на нее удивленно. Рурико ожидала, что она начнет возражать. Но вместо этого румянец разлился по ее щекам.

– Это так очевидно? – спросила она.

Рурико улыбнулась:

– Только для тех, кто имеет значение.

– Ей еще расти и расти. Но она хорошая танцовщица. Полная огня. И она… так красива!

– Следует почаще ей об этом говорить, – сказала Рурико.

– Я говорю тебе об этом только потому, что ты ее кузина.

– Так это уже решено? – воскликнула Рурико и хлопнула Юми подушкой, но та выхватила подушку и бросила ее в угол комнаты.

– Если тебе не важно… – проговорила Рурико более спокойно. – Если тебе не так уж важно, с кем быть, возможно, ты останешься с ней?

Юми в нерешительности отвернулась.

– Давай поговорим о чем-нибудь другом.

Легкое чувство разочарования поднялось в груди Рурико. И все-таки никогда еще Юми так близко не подходила к тому, чтобы признаться Рурико, что любит Рину. Самой Рине это было известно. Но теперь, в разговоре с другим человеком, пусть и с «кузиной», она почти открылась в этом.

– Давай, – согласилась она. – О чем?

Юми улыбнулась и погладила Рурико по голове. Жест был импульсивным, но при этом таким знакомым, и Рурико почувствовала себя уютно.

– Если хочешь увидеть Рину в ее стихии, – сказала Юми, – приезжай на наше шоу в Харадзюку на следующей неделе. Я хорошо подготовила девочек, и наша хореография совершенна. Рина просто великолепна.

Видение падающих осветительных приборов предстало перед взором Рурико – так же, как это было в комнате Каори. Но на сей раз она закрыла глаза и заставила себя отогнать видение, сконцентрировавшись на тепле, исходившем от лежащего рядом с ней тела. И воспоминание отлетело. Рурико подняла глаза к зеркальному потолку, мигнула раз, другой. Отражение мигнуло ей в ответ.

– Конечно, – сказала она. – Я там буду. И в этот раз, и потом.

Юми взяла ее за руку и пожала – как делала это много лет назад.

– Вот и отлично, – сказала она.

Она была так хороша, что смотреть на нее было больно.

– Ты не будешь разочарована.

Почему я верю в роботов: Алисса Вонг

Мои любимые роботы – странные, вызывающие тревогу, сверхчеловеческие существа, более сложные, чем простые киборги, и живущие в сверхъестественных условиях. Есть мощная, экономная красота в гигантских гандамах, роботах – покорителях чужих планет, боевых гигантах. Мои же роботы – тоньше и деликатнее и немного не в себе. Моя любимая тема в литературе – то, как при исполнении искажаются наши намерения. В случае с роботами ты способен показать это чрезвычайно выпукло, но если все пойдет не так, то можно списать ошибку на людей. С одной стороны, огромная потенциальная мощь, с другой – хрупкие человеческие желания. Это уравнение несет в себе значительные возможности.

Эта история написана для Патрика Роппа, моего друга и школьного товарища по Клариону. Патрик учил меня, что роботы могут стать тем, чем ты захочешь их сделать. А иногда то, что «ты хочешь», – это поиздеваться над двойниками знаменитых людей в убогой гостинице. И это – целиком и полностью твоя ошибка. Я люблю тебя.

– Ты осел, Черт Лиммер! – кричит жена из окна верхнего этажа, и я вижу, как моя кожаная куртка, летящая в сугроб, самопроизвольно возгорается. Это – лишь один из фокусов, на которые способна Таня. Некоторые из них были довольно милы, но все это – в прошлом. Теперь же Таня потеряла всякое терпение.

Таня способна пропеть ноту, которая, как бы я ни сопротивлялся, заставляет меня явиться на ее зов. Я знаю, как это происходит, и я не шучу. Она умеет петь и другие ноты, а также устраивать кое-что еще. Знали бы вы, сколько косяков я наделал! И я боюсь женщины, на которой женат. Самое ужасное – это то, что даже я до конца не знаю, на что она способна. В конечном итоге, она надеялась, что я стану лучше. Но надеялась она напрасно.

Большинство людей скажет вам, что писать о рок-н-ролле во времена тепловой смерти вселенной – занятие сомнительное, особенно, если эта работа заставляет вас мотаться по свету, бросив жену и ребенка и предоставив им возможность самостоятельно разбираться с Концом света. Но рок-н-ролльшик – это почти диагноз, и неважно, сидишь ты дома или следуешь за какой-нибудь группой в их турне Последнего Дня Вселенной. Я отвратительный муж. Таня знала это, когда связалась со мной, и я тоже знал, но убедил себя, что я не такой, а она убедила себя, что я смогу измениться, и нам удалось вместе вырастить шестилетнего ребенка – наверное, единственного в мире, способного нынче любить музыку.

Поясняю: все свое время я отдаю тому, что мотаюсь за долбаными героями рок-н-ролла от одного гибнущего города к другому и описываю их деяния.

Последние несколько лет климат окончательно слетел с катушек, и стволы деревьев принялись лопаться по самому центру. Поля залиты бесконечными наводнениями, скот умирает, а иногда солнце подбирается к поверхности Земли слишком близко и выжигает все, что способно гореть. А в иные дни на цветущих розах вдруг оседает иней, и никто уже не способен сказать, какое сейчас время года. Зима наступает в самой середине осени и продолжается до середины весны.

И, тем не менее, старые идолы рока по-прежнему гастролируют, хотя колени у них болят, а ноги трясутся. Я пишу об их шоу, но сдается мне, что пишу я о призраках, которым на кладбище удается сорвать «бис» с тамошней публики. Дети уже не толпятся на рок-концертах. Они даже из дома почти не выходят. Уже в течение нескольких лет небо окрашено в самые безумные тона, но те из нас, чья смерть не за горизонтом, особенно не расстраиваются. Однако у молодежи – проблема с воздухом: когда он входит в их легкие, ощущение такое, словно они вдыхают неразбавленный виски. Не первый год я не вижу на рок-шоу людей моложе пятидесяти.