Что вас не устраивает? Возитесь с железками, собираете машины, поставляете запчасти. Никакого «дурного грёма», как я понимаю.

– Думаю, он умолчал о некоторых моментах наших договоренностей, – покачал головой грёмлёнг. – Знаешь, чем ещё уникален этот срез, кроме автомобилей?

Я не знал и помотал головой отрицательно.

– Оружием. Срезов, успевших достигнуть такого совершенства в средствах взаимоуничтожения и всё ещё этого уничтожения не завершивших, очень немного. Обычно в таких мирах уже руины, усыпанные костями.

– Андрей торгует оружием?

– Андираос вообще не торговец. Контрабанда для него только средство. Я не знаю его целей, но он куда старше, чем выглядит и куда хитрее, чем кажется. У него обширные и странные интересы, а о целях его я не знаю, и тебе не советую. Ну а мы очень мирный народ, нам не нравится торговать оружием, кроме того, это опасно.

– Андрей этого не понимает? – удивился я. Мне проводник показался прагматичным и жёстким, но разумным и не злым человеком. То, как он заботился о «выгоревших», на мой взгляд, говорило в его пользу.

– Наверное, можно было бы договориться, но наши Старые торопятся и пытаются на него давить. Я думаю – зря.

Я, признаться, тоже так думал. Я видел, как Андрей стоял перед рейдерами с ножом у шеи – хрен на такого надавишь. Давилка сломается. Но меня беспокоил в этой связи ещё один вопрос.

– А что насчёт рейдеров? – осторожно спросил я у Йози.

– А что с ними? – кажется, искренне не понял тот.

– Какие у вас с ними связи?

– Связи? С ними?

Ого, я его, кажется, ошарашил!

Я рассказал о встрече, подробно описав ту хренотень на колёсах, которая вызвала мои подозрения.

– Да, видел, собирали у нас такую, – растерянно подтвердил Йози, – у нас их много в последнее время делают. А что, ты говоришь, Андираос им отдал?

– Без понятия, – признался я, – я видел только контейнер. Оранжевый пластиковый тулбокс, небольшой такой, довольно характерного вида, со скруглёнными углами. В стиле американский винтаж, но только из пластмассы.

Йози мрачнел на глазах.

– Можно я возьму ненадолго УАЗик? – спросил он нервно. – Это очень срочно. Надо кое-что проверить.

– Бери, конечно.

Йози куда-то умчался, даже не переодевшись, и я подумал, что теперь у меня в заложниках его штаны. Тем не менее, лонжерон сам себя не заварит, и, как бы там всё ни обернулось, а работу работать нужно. Чем я и занялся во благе. Шли б они все в жопу со своими межмировыми заговорами. С железками-то оно проще.

Йози не было довольно долго. Я успел всё проварить, зачистить набело и даже обработать металл химическим цинкованием, нанеся специальную пасту. Этот процесс требует выдержки после нанесения, так что я перешёл на другую сторону – там лонжерон ещё не лопнул, но уже готовился, надо было усилить заранее. Это (и ещё крепление продольных тяг заднего моста) слабое место «Нивы», которая своей проходимостью часто провоцирует владельцев на внедорожные подвиги, чрезмерные для несущего кузова. Поскольку картонная «выкройка» от левой стороны осталась, то разметить зеркальный ей усилитель было недолго. Вырезал, засверлил отверстия, согнул, зачистил место работы – дело уже шло к ночи, а Йози всё ещё не объявлялся. Решил, что варить вторую сторону буду завтра, потому что сегодня уже устал, смыл цинковочную пасту с латки. Можно было бы уже пройтись праймером, но нюхать его потом всю ночь… В общем, тоже оставил на завтра. Переоделся из комбеза в штатское, заварил себе растворимой лапши, отрезал колбаски, навёл чаю. И вот только тогда услышал за воротами родной мотор. Кстати, прокладка выпуска подсекает, надо бы поменять.

Йози вошел настолько мрачный и решительный, что страшно было смотреть.

– Чаю хочешь? – спросил я его.

Он молча помотал головой и быстро переоделся из рабочей одежды в повседневную.

– Я правую сторону подготовил, завтра варить собираюсь. Придёшь?

Он задумался на секунду, потом тряхнул головой и сказал:

– Да, в любом случае появлюсь.

– Не хочешь рассказать, что случилось?

Йози опять подумал, помолчал и ответил нехотя:

– Наверное, нет. Не потому, что тайны – хотя тайны, конечно, – а просто долго рассказывать, а мне надо спешить. Я ещё надеюсь их уговорить.

– Кого их-то?

– Старых. Они задумали опасную дрянь, страх застит им разум.

– Какой страх? Чего им бояться-то? – я что-то уже совсем запутался в ситуации.

Йози вздохнул, насупился – и вдруг как будто решился на что-то.

– Ладно, давай свой чай. Всё равно хрен они меня послушают, так что можно и опоздать.

– Не вопрос. Печеньку?

Йози сел на табуретку. У него был такой вид, как будто он очень сильно устал и отчаялся. В первый раз его таким вижу.

– Старые говорят, что этот срез погибнет, – сказал он мрачно.

– Фига себе, – удивился я, – с чего бы?

– Не знаю, – Йози вздохнул, – с чего угодно. Война, эпидемия, астероид, взрыв супервулкана. Они просто «чувствуют».

– А ты?

– Я – нет. Но я и не обучен. А может, они врут. Им здесь не нравится, и они недовольны, что власть в клане взял Петротчи. Считают, что он не достоин звания Старого.

– Дед Валидол-то? А он чего думает?

– Он чего-то крутит. Клянётся, что сделку провернули мимо него, но я не могу представить, как и, главное, зачем? Что Старые хотели от рейдеров? Что получили в обмен? Сейчас Петротчи собирает совет, я хочу быть там. Возьму УАЗик?

– Бери, но ответь на два вопроса, ладно?

– Попробую, – кивнул Йози.

– Первый – ты на чьей стороне?

Йози очевидно замялся. Отвечать ему не хотелось, врать тоже, отмолчаться было неловко. Решился:

– На своей. Знаешь, меня устраивает этот мир, и ещё – у нас будет ребёнок. Я не хочу уходить.

– Э… Поздравляю… – я слегка растерялся. Мы никогда не переходили в разговорах за черту личного. Я догадывался, что у него отношения, но он не рассказывал, а я не спрашивал.

– Спасибо, – Йози мрачно кивнул.

– И второй вопрос: когда?

– Не знаю. Может, никогда. Может, завтра. Хотя вряд ли. Даже если Старые не врут, то это годы, не дни. Они ещё готовятся и торгуются, а не бегут в панике.

– Ладно, езжай, удачи.

Йози мрачно кивнул и вышел. Скрежетнув бендиксом, зажужжал стартер, заработал мотор – и УАЗик укатил в ночь. Я сидел, пил чай с печеньками и размышлял. Никакой паники «а-а-а! мывсеумрем!» не было – ни в малейшей степени. Во-первых, в состоянии «может никогда, а может завтра» мы живём, если вдуматься, всегда. Извечное состояние человеческой жизни. Бац – и ты тёмная тень на остатке бетонной стены. Или бац – и на вашу деревню вылетает на рысях