много сказать и поэтому молчал. Позвякивали наручники. Стучало что-то в ветхой крыше. Где-то под полом скреблась мышь. А в черепной коробке скреблись мысли.

А он ещё считал, что запутался, когда не знал имени тени! Тогда он только подходил к развилке. Запутался Алек теперь. Вот сейчас Майя, закованная в наручники, стоит перед ним. А кажется, что в наручники закован он сам. Вот прошло три года. А кажется, что всё это время сузилось до одного момента. И поезд не отъезжал от вокзала. И Алек не разучился любить.

— Нас ждут.

Время вновь растянулось, как пружина. Алек поднял глаза. Макс, окончательно осмелев, приблизился к Майе. У неё нет оружия. Никакого. Она больше не тень.

Это Алек чувствовал себя тенью, когда отдал Максу пистолет и спускался по скрипящим ступеням. Тело повторяло движения фигурки впереди. Глаза смотрели насквозь. И Алек видел Майю. Она шла, задрав голову, не глядя под ноги, как ходила всегда. Только звенели наручники. И этот звон встал между двумя Майями: новой и настоящей.

— И что это было?! — голос Камиллы.

Чужие руки. Ника. Алек всё равно видел только Майю. А она садилась в машину под дулом пистолета Андрея. И перед тем, как закрылась дверь, обернулась. Шевельнулись губы. Алек хотел прочитать в их движении одно слово: «Прости».

Сеня уже отдал пистолет Андрею и что-то сбивчиво говорил. Рассказывал, наверное. Алек прислушался. Но шум отъезжающей машины оказался громче. Щёку обожгло, Алек прижал ладонь к лицу. И в голове прояснилось. Машина, оказывается, уже уехала. Олега и Макса не было на месте. Андрей и Сеня обсуждали произошедшее.

— Прости, — пробормотала Камилла. И Алек увидел наконец девочек. Они были совсем рядом. И это след ладони Камиллы ещё горел на его щеке. Второй раз за два дня. Рекорд.

— Всё же закончилось? — Ника смотрела недоверчиво, испуганно. Алек успокоил её, как мог. Но, перебирая её волосы, он всё равно слушал Сеню и с каждой секундой его рассказа убеждался: всё равно, кроме него, никто не понял, что произошло на самом деле.

— Выстрелил чужими руками, — повторила Майя.

— Это твоё дело, правда

— Наше.

Неужели, он на самом деле так сказал? Наше. Вспышка, и вихрь мыслей унялся. Он был прав тогда. Как только Майя взяла нож, это дело перестало быть его игрой против прошлого и её безумным вызовом миру. Оно коснулось людей, очень многих людей. Поэтому наручники должен был сомкнуть на запястьях Майи Сеня.

— Закончилось, — запоздало ответил Алек и по-новому посмотрел на Нику, на Камиллу, на Андрея. Все они стали пешками в этой партии. И какое право тогда имела Майя говорить об игре? Об игре, в которой страдали невинные?

Она жаждала справедливости, пыталась Алеку показать, сколько вокруг него грязи. А сама она разве лучше? Не четырёх человек кровь на её руках.

Алек не заметил, как стал говорить вслух. Мысли копились в нём, пока не вырвались со словами, когда только Сеня и ветер могли его слышать.

— Её связь с тобой больше не имеет значения.

Алек хмыкнул. Не верил. Если бы он не уехал тогда…

— Прошлое не имеет значения, — быстро исправился Сеня. Алек не смотрел на него. Но не нужно было смотреть, чтобы услышать дрожь в голосе.

Он говорил Камилле о поезде и наступал на те же грабли. Убеждать другого оказалось проще, чем поверить самому. Алек переключился на дорогу и открыл пошире окно. Но одна мысль успела проскользнуть.

Майя… Его тень… И есть его прошлое.

Глава 30

Сене передалось состояние Алека. Он тоже открыл окно, подставил лицо ветру и молчал всю дорогу до участка. Да и потом молчал. Уже в отделе Алек снова начал слышать чужие голоса. И там же улеглись эмоции и уступили место здравому смыслу.

— Ты не пойдёшь говорить с ней, — отрезал Андрей. Он выглядел уставшим, хмурился, потирал переносицу и расхаживал вдоль столов. Но Алек заметил кое-что другое: морщинки между бровей Андрея разгладились.

— И кто тогда? — Алек скрестил руки на груди. Не стоило говорить с вызовом. Но голос его не слушался.

— Я, Олег, Макс в конце концов, — невозмутимо продолжал Андрей. Алек отступать не собирался. Одно он знал точно — его и никого другого ждёт Майя, и только ему всё расскажет.

— Она будет молчать. — Алек достал главный козырь. Это должно было подействовать. — Только мне она скажет правду. Мне и с выключенными камерами. Я знаю Майю.

— «Знаешь?» — ядовито шепнул внутренний голос.

Алек не понимал теперь, как вырвались у него эти слова. И всё-таки он готов был стоять на своем. Именно сейчас, когда Майя стала мистической тенью, он вдруг понял, что понимает. И заранее знает, что она скажет там, в окружении серых стен. Ему одному.

— Знаю, — самому себе повторил Алек.

Андрей смотрел с сомнением. Но остальные готовы были согласиться. И он махнул рукой, мол иди куда хочешь. Алек не стал медлить. Но когда он закрывал за собой дверь, то заметил, как первым именно Андрей подошёл к экрану. Конечно, ему не было всё равно.

— Ты пришёл. — Шёпот Майи встретил Алека на пороге. — Я должна была сказать это раньше и не в наручниках, правда?

Алек отвернулся, нарочно долго закрывая дверь. На самом деле он только дал себе пару секунд, чтобы проглотить горький комок в горле. Правда. Майя этими словами должна была встречать его на вокзале три года назад.

Алек против правила был с пустыми руками. Доказательства — лишнее. Пистолет бесполезен. Сто раз Майя могла сбежать. Но она не шевелилась, только следила, как Алек резко выдвинул стул и сел напротив, сложил руки в замок, наклонился над столом.

— Расскажи, — тихо попросил он.

Майя взглядом указала на потолок. Алек кивнул и, не задумываясь, выключил камеры и диктофоны. Он и сам не хотел, чтобы кто-то ещё сейчас его видел.

— Закрой лучше дверь, — предложила Майя, словно речь шла о простой входной двери.

Алек снова повиновался. Он не ждал подвоха. Интуиция молчала. Логика подсказывала, что ребята, лишившись видео, могут вломиться в любой момент. И Алек перестраховался, повернул в замочной скважине ключ и спрятал его в наружный карман рубашки.

— А теперь расскажи, — жёстче потребовал он.

— А рассказывать и нечего. — Майя пожала плечами. Наручники скрипнули, звякнули и тоненько застонали. — Ты же догадываешься. Всё вело к этому. Ты не мог не принять вызов.

— Я не играл с тобой.

— А я играла, — усмехнулась Майя, без злости, даже несколько сочувственно.

— Ты убила их. Четырёх человек. Срок: от восьми до двадцати лет. Сотрудничество со