Сталин тоже внес личный, довольно своеобразный, вклад в популяризацию Хрущева. 11 декабря на предвыборном собрании избирателей Сталинского избирательного округа он начал выступление словами: «Товарищи, признаться, я не имел намерения выступать. Но наш уважаемый Никита Сергеевич, можно сказать, силком притащил меня сюда, на собрание: скажи, говорит, хорошую речь». Речь эта транслировалась по радио на весь СССР. Просматривая затем стенограмму, Сталин посчитал нужным оставить этот фрагмент, внеся незначительную пунктуационную правку[812]. В таком виде выступление было опубликовано 12 декабря в «Правде», а также во всех мало-мальски значимых центральных и региональных печатных изданиях СССР[813]. И надо сказать, оно привлекло к себе внимание, причем не только советской общественности. В эмигрантской газете «Возрождение», в заметке, посвященной сталинскому выступлению, фрагмент с упоминанием Никиты Сергеевича был прокомментирован особо: «О, эта несравнимая картина: Хрущев, силком волокущий стыдливо упирающегося Сталина!»[814]

Между тем, усиленная подготовка к выборам 12 декабря дала свои результаты. Из 2 739 783 избирателей Москвы в голосовании приняло участие 2 715 985 человек, т. е. 99,13 %[815]. Все выдвинутые и поддержанные ЦК кандидаты, к числу которых принадлежал и Никита Сергеевич, стали депутатами. В очерке, описывающем ход голосования в Краснопресненском избирательном округе, писательница А.Л. Барто отметила энтузиазм, с которым люди голосовали, не забыв связать его с фигурой первого секретаря МК ВКП(б). В родильном доме Трехгорной мануфактуры одной из рожениц были приписаны слова: «Я расскажу ему, – говорит молодая мать, показывая на крохотный сверток, который лежит возле нее, – я расскажу ему, когда он вырастет, о том, как он голосовал вместе со мной за Хрущева». А на другом участке какой-то старик, подозрительно долго занимавший избирательную кабину, по выходе из нее объяснил: «Я писал свое мнение о товарище Хрущеве и Булганине. […] Я им выразил свою любовь и мои пожелания и советы»[816].

Подводя итоги прошедшим выборам, бюро МК ВКП(б) под руководством Хрущева 27 декабря 1937 г. посчитало нужным отметить: «Центральной задачей партийных организаций должно быть сохранение и увеличение кадров выросшего в ходе избирательной кампании беспартийного актива, его политическое воспитание, смелое и широкое выдвижение лучших активистов на различную руководящую хозяйственную, советскую, профессиональную работу»[817]. Знал ли глава московских большевиков, что очень скоро он сам будет выдвинут на новую, более высокую руководящую должность?

Для усиления контроля на местах из центра перебрасывались многие партийцы. С одной стороны, имевшего опыт работы в крупной области, за годы деятельности в столице усвоившего стиль сталинского руководства Никиту Сергеевича глупо было оставлять трудиться там же. С другой стороны, перевод Хрущева можно было использовать как дополнительную проверку его деловых и политических навыков. Тем более после завершения кампании подготовки и проведения выборов.

К началу 1938 г. в бюро МК находилось всего два человека, работавших со времен Кагановича. Помимо Хрущева, таким счастливчиком был начальник управления НКВД по Московской области и свояк Сталина С.Ф. Реденс. Оба в 1937 г. координировали свои действия в ходе репрессий. И оба, после принятия решения пленума ЦК об ошибках парторганизаций при исключении членов партии, сразу были переведены на другую работу. Реденса 20 января 1938 г. назначили народным комиссаром внутренних дел Казахской ССР. Хрущев же занял более солидное положение.

Перемену положения Хрущева зафиксировали журналы посещения кабинета Сталина. В январе 1938 г. он пять раз побывал у вождя – больше, чем в любой из месяцев предыдущего года. По количеству времени, проведенному со Сталиным, январь 1938 г. сопоставим лишь с октябрем 1937 г.: 8 часов 40 минут и 9 часов соответственно[818]. Эта активность совпадает со временем проведения пленумов ЦК. Ранее, даже в первой половине 1937 г., таких совпадений не было. Косвенно это также подтверждает возросшую значимость Хрущева.

Первый раз Никита Сергеевич был на приеме в кабинете Сталина 10 января 1938 г., за день до открытия пленума ЦК ВКП(б). Вполне возможно, что тогда Сталин сообщил о решении выдвинуть его первым секретарем ЦК ВКП(б)У вместо С.В. Косиора. Хрущев вспоминал: «Тут Сталин выразил явное недовольство Косиором. Я уже знал со слов Кагановича, что Косиором были недовольны. Каганович по поручению Сталина ездил и “помогал” Косиору и Постышеву “навести порядок”. А наведение порядка заключалось в арестах людей. Тогда же распространили слух, что Косиор не справляется со своим делом». Своему повышению Хрущев не был рад: «Я стал отказываться, так как знал Украину и считал, что не справлюсь: слишком велика шапка, не по мне она. Я просил не посылать меня, потому что не подготовлен к тому, чтобы занять такой пост. […] Кроме того, существует и национальный вопрос. Я человек русский; хотя и понимаю украинский язык, но не так, как нужно руководителю. Говорить на украинском я совсем не могу, а это тоже имеет большой минус. Украинцы, особенно интеллигенция, могут принять меня очень холодно, и я бы не хотел ставить себя в такое положение» [819]. Однако все эти доводы не изменили намерений Сталина. А заявление о плохом знании украинского языка и возможных проблемах в этой связи с украинской интеллигенцией могли быть восприняты вождем как положительная черта. Еще 1 декабря 1937 г. Оргбюро осудило игнорирование русской печати на территории Украины и расценило как вредительство отсутствие газет на русском языке в крупных городах (Харьков, Днепропетровск, Киев, Николаев)[820]. Такой руководитель, как Хрущев, обладавший всеми деловыми качествами сталинского управленца, опытом партийной работы на Украине, но не связанный с местными национальными традициями, идеально подходил на роль проводника новой политики всесоюзного руководства.

14 января на вечернем заседании пленума ЦК один из кандидатов в члены Политбюро Постышев был выведен из состава, на его место избран Н.С. Хрущев. Поскольку предложение исходило от самого Сталина, голосов против не было[821]. Стало ли это избрание неожиданным для Никиты Сергеевича? Думается нет, ибо накануне, 13 января, он встречался со Сталиным и на встрече его могли проинформировать о грядущих кадровых перестановках в Политбюро. Отношение к произошедшему у Хрущева было двойственным: «Конечно, мне было приятно это и лестно, но еще больше появилось страха перед огромной ответственностью» [822].