— Были дела.

— Жаль, что пришлось тебя от них отвлечь. Что он сказал?

Гринго посмотрел на входную дверь дома Банни.

— Я тебе уже говорил: ему это неинтересно.

— Господи! Он слишком много знает.

— Всё в порядке.

— Ничего не в порядке.

— Слушай, он ничего не скажет, гарантирую.

— Я не доверю свое будущее этому…

— И не нужно! Знаешь, у меня есть кое-что на него, а у него — кое-что на меня. Назовем это гарантией взаимного уничтожения.

В телефоне воцарилось молчание — достаточно долгое, чтобы Гринго испытал искушение проверить, не оборвалось ли соединение.

— Езжай пока сюда, остальное обсудим потом. Часики тикают.

Томми Картер поплотнее застегнул ветровку, оперся задом о капот джипа и стал смотреть, как в преддверии нового дня на востоке светлеет небо. Он находился здесь с половины шестого утра, в основном занимаясь безмолвным созерцанием. В море есть нечто умиротворяющее — что-то огромное и могучее, совершенно незаинтересованное в твоем существовании. Оно было здесь до него и надолго останется после. На какое-то безумное мгновение ему захотелось спуститься к воде, скинуть ботинки вместе с носками и броситься вплавь. Он быстро отбросил дурную мысль: стояло холодное декабрьское утро и он находился здесь по делу.

Путь сюда отнял много времени, был полон ухабов, и все же риск того стоил. К тому часу, когда солнце окажется высоко в небе, их предприятие сделает огромный шаг вперед. Он повернулся, чтобы еще раз посмотреть на море. Через тридцать минут подойдет люксовая яхта с семьюдесятью двумя тюками роскошного колумбийского кокаина на борту. Их контрагенты настояли, чтобы обмен произошел именно на рассвете, что оказалось неожиданно разумным. Любая морская активность в ночное время суток подозрительна по определению, в то время как с первыми лучами солнца добрые люди приступают к своим добрым делам. Согласно оговоренному плану, скоростной катер должен доставить на берег столько кокаина, чтобы Томми смог безраздельно доминировать на ирландском рынке и завести весьма серьезных друзей по ту сторону Ирландского моря[97]. Томми уже знал двоих — одного в Ливерпуле, другого в Глазго, — кто охотно забрал бы у него большие доли груза. За последнее десятилетие в качестве бесспорного лидера ирландского рынка утвердился Герри Фэллон, но довольно скоро это изменится. Фэллон проживет еще достаточно, чтобы пожалеть о своей попытке сжечь дом Томми Картера, но недостаточно, чтобы жалеть долго.

После того как будут улажены утренние дела, Томми исчезнет на пару дней. Если бы над ним не висела угроза попасть под официальное обвинение, Гарди даже не услышала бы его алиби относительно того, где он был. Однако стоит ли пояснять, что нужное алиби было заготовлено еще несколько месяцев назад и обновлено с учетом недавно возникших обстоятельств. Проблема, когда Гарди от него отстанет, является простым вопросом ожидания. Никаких доказательств у полиции нет. Более того, поскольку засаду на О’Доннелла и Франко устроили продажные копы, то очень скоро выяснится, что слишком пристальное изучение улик способно привести вовсе не к тому результату, на который они рассчитывают. Картер улыбнулся про себя. Если бы его оппоненты не проявили жадность, то, вероятнее всего, он бы уже сидел за решеткой. С этого дня Томми будет дистанцироваться от всех акций хотя бы на один шаг — как только заключит намеченную сделку и обеспечит себе будущее.

Пляж Бренчлуич выбирался самым тщательным образом. Будучи далеко не самым живописным пляжем Донегола, он мог привлечь пару посетителей в субботу в августе, но ранним утром в декабре сюда вряд ли кого-нибудь потянет. Когда вокруг сплошной пустынный берег и до ближайшего жилого дома пара миль, пляж не представляет интереса ни для любителей бега трусцой, ни для рыбаков, ни для кого-либо еще. Однако на тот случай, если сюда кто-нибудь нагрянет, у Томми имелись несколько спецовок со светоотражающими полосками в багажнике и правдоподобная история о проверке поступившей информации о загрязнении прибрежных вод.

Он посмотрел вправо, где пляж постепенно поднимался, пока не превращался в увенчанный дроком крутой утес, внизу которого о скалы бились волны. Как удалось разузнать Томми, в летнее время года местная молодежь частенько подначивала друг друга на прыжок с пятнадцатиметровой высоты в воду. Развлечение прекратилось пару лет назад после трагедии, в результате которой испанский студент по обмену оказался в инвалидном кресле. Теперь на верху утеса висели знаки, предупреждающие об опасности падения, и стояло несколько ограждений, не позволявших взять необходимый для прыжка разбег. Когда-то там был маяк, но в 1980-е его снесли как небезопасный, и теперь вместо него возвышалась одинокая метеорологическая измерительная станция, внешне похожая на чересчур амбициозный школьный научный проект. Тот факт, что станция не подвергалась вандализму, свидетельствовал о полном отсутствии интереса к ней у местной молодежи после того, как рисковать жизнью тут стало скучно.

Ситуация с Мораном оказалась следствием разочарования. За прошедший год Картер с О’Доннеллом несколько раз тайно обсудили его поступки. Моран вел себя слишком вызывающе, в то время как последнее, в чем нуждалась их маленькая организация, — это чей-то болтливый язык. Однако после нескольких лет совместной службы в армии О’Доннелл категорически не хотел избавляться от Джимми Морана. Даже получив в бедро пулю в момент внезапного нападения полицейских, О’Доннелл продолжал настаивать, что утечка исходила не от Джимми. И все же смерть Морана дала Томми именно то, что было нужно — выход из-под наблюдения. Для этого потребовалось стать временным союзником ИРА, но оно того стоило. Он испытывал мрачное удовлетворение, обернув поражение Морана в свою победу. Утечка была устранена, и они снова выставили Гарди дураками. Что же касается О’Доннелла…

Позади себя Томми услышал шум двигателя. Повернувшись, он увидел синий фургон, показавшийся из-за линии песчаных дюн. Дорога — представлявшая собой даже не дорогу, а две наезженные колеи — вначале огибала подножие склона и только потом спускалась к пляжу, что полностью отвечало их цели.

Томми посмотрел на часы. Точно вовремя. Фургон подъехал к берегу и остановился позади его джипа. Открылась дверь, и из машины вылез Франко Дойл.

— Проблемы были?

— Нет, Томми, все в порядке. Фургон стоял именно там, где ты сказал. Контактировал с лодкой?

— Кораблем.

— Что?

— Это корабль, Франко. Судно такого размера — корабль. Однако катер, который подойдет, можно называть лодкой.

— Неважно. Новости есть?

Томми покачал головой.

— Нет, но так и должно быть. Режим радиомолчания. Не волнуйся, все под контролем. Просто готовься заняться разгрузкой.

— Значит, — сказал Франко, небрежно засунув руки в карманы и облокотившись о переднюю часть фургона, — ты взял с собой алмазы?