— Тоша, он пришёл! — закричала она, что есть силы. Дима даже поморщился, поразившись силе её голоса, и рассмеялся. Пальто снял и взял девочку на руки. Она его за шею обняла и начала рапортовать:

— Мы дома одни, уже давно! А так темно! И на улице темно, а Тоша говорит, что я глупая, потому что боюсь. Мы ведь дома, и бояться нечего. Он кормил меня горячим хлебом с сыром и кетчупом, а мамы всё нет и нет, — в итоге свалила всю информацию в одну кучу Эля.

— Ой, тараторка, — изумился Гранович, прошёл на кухню, кинув в тёмную гостиную только один взгляд, уловив на диване небольшое движение. Но Семён лишь голову поднял, посмотрел на него одним глазом, и снова скрутился в клубок, спать. — И не горячий хлеб, а бутерброд. Повтори.

Элька тут же губы надула и отвернулась от него, как только Дима её ногами на стул поставил. А он Антону руку протянул, совершенно по-взрослому. Тот от своих тетрадок оторвался, и на рукопожатие ответил.

— Как дела? — поинтересовался Дима.

— Нормально. Нас папа привёз, часа два назад.

— А мама звонила?

— Да, сказала, чтобы мы ели то, что есть в холодильнике.

— Хорошо.

Антон концом ручки почесал в затылке.

— Хочешь, я тебе суп погрею? — предложил он. — А ты мне за это поможешь уравнения решить. А то у меня не получается.

— А мне нарисовать черепаху, — тут же влезла Эля. Голову назад закинула, чтобы на Диму посмотреть. — Ниндзю.

— Кого? — смеясь, протянул Гранович, и они вместе с Антоном рассмеялись. Затем он мальчику кивнул. — Давай суп. А я пока переоденусь. И это, свой шедевр с кетчупом мне тоже сделай!

— Горячий хлеб!

— Бутерброд, Эля.

— Когда ты только научишься? — фыркнул Антон, за что получил от сестры ощутимый тычок.

— Сам ты глупый!

На запах из гостиной появился заспанный Семён. Ему перепал кусок сыра, он его съел, а потом улёгся прямо у своей миски, довольно щурясь. Дима ел суп и внимательно наблюдал за тем, что Антон в тетради пишет, иногда подсказывая или указывая на ошибки. Эля тоже заинтересовалась, почти легла на стол, чтобы поближе к ним быть, и смотрела, что делает брат.

— А когда я пойду в школу, я тоже буду это делать? — заинтересовалась она.

— Не сразу, но будешь, — кивнул Дима.

Эля сунул в рот кончик своей косички.

— Тоша, ты тогда хорошо запоминай, что делаешь, — сказала она наконец. — Потому что мне это не нравится.

Дима даже супом поперхнулся и закашлялся, приложил ко рту салфетку.

— Мама теперь всегда будет поздно приходить? — спросил Антон чуть позже, когда собирал со стола учебники и тетрадки.

— Нет, конечно. Просто завтра первый день, вот она и задерживается. А потом всё войдёт в свою колею, и столько времени уже не потребуется. Так всегда бывает. Да и мама попривыкнет.

— Мы сегодня только суп ели, — пожаловалась Эля.

Дмитрий усмехнулся.

— Ничего, вот мама вернётся и всё будет, как всегда.

— У папы были котлеты, но Антон даже попробовать мне не дал.

— Почему это? Сам всё съел? — Дима кинул на мальчика насмешливый взгляд, а тот вдруг вскочил и чайник на газ грохнул.

— Будешь чай? Эля, ты будешь? — спросил Антон. — Я знаю, где мама конфеты про запас держит.

Гранович на предложение о чае кивнул, но сам насторожился.

— А что ещё было у папы? — поинтересовался он у Эли.

— Антон с ним ругался, — тут же рассказала девочка.

— Ругался?

— Да не ругался я!

— Ругался, ругался! Папа на тебя разозлился! Как раньше.

— Что было не так? — Дмитрий к мальчику повернулся.

Антон замешкался, его подбородок выдвинулся вперёд и он с едва заметным возмущением принялся оправдываться, указав рукой на сестру:

— Он не повёл её в сад! Я прихожу, а Эльки нет, и воспиталка говорит, что не было. А если бы мама пришла или позвонила? Она бы с ума сошла!

— Предположим, — согласился Гранович. — И ты из-за этого поругался с отцом?

— Я не ругался, — тише, но серьёзнее сказал мальчик. — Но почему я должен вести себя хорошо? Там эта его… Смотрит на меня, как на малявку. Мы с Элькой ей всегда мешаем, а тут прямо семейный обед… Не хочу я с ней общаться!

Эля внимательно брата слушала и грызла карандаш. А когда он замолчал, с интересом переспросила:

— С кем?

— С Дашей! Или она тебе нравится?

Дима из-за стола поднялся, чтобы чайник выключить, и легко шлёпнул Антона по спине.

— Тон сбавь. И думай.

Мальчик шумно вздохнул, и голову рукой подпёр.

— А черепахи какого цвета бывают?

— Коричневые.

— Зелёные.

Эля карандаш снова в рот сунула.

— Вы не знаете, да? Нарисую… красную!

— И что, ты всерьёз с ним поругался? — спросил Дима позже, когда Эля убежала наверх за новой раскраской.

Антон передёрнул плечами, явно не желая продолжать разговор. И как бы в доказательство этого перебрался на диван в гостиную и телевизор включил. Гранович в одиночестве выпил чая, а потом к Антону присоединился, правда, про отца того больше не расспрашивал.

— Хочу, чтобы мама пришла. — Эля нижнюю губу выпятила и очень постаралась заплакать. Дима с интересом наблюдал, но когда спустя минуту ни одной слезинки не появилось, попытался спрятать улыбку. Эля носом шмыгнула, сунула Семёна на диван между Димой и Антоном, а потом сама полезла. Дима помог ей взобраться на диван, и не стал возражать, когда она к нему на колени перелезла. В его футболку вцепилась и снова горестно вздохнула. — Где мама?

— Скоро придёт.

— Хочу сейчас.

— Значит, сейчас придёт.

Эля лицом в его грудь уткнулась и предприняла ещё одну попытку зареветь. Похныкала, повозилась, начала тереть глаза, а Антон попросил:

— Можно потише ныть? Не слышно ничего.

Эля Диму обняла и продолжала всхлипывать, саму себя жалея. Гранович её по волосам потрепал, а сам к своим ощущениям прислушивался. Да уж, серьёзно его жизнь за последнее время изменилась, раз он вечерами теперь детей успокаивает, вместо того, чтобы устроить себе маленький праздник жизни, как поступал обычно, когда в работе наступало затишье. Теперь же он уравнения решает и черепашек рисует. А тосковать и задумываться о правильности происходящего ему попросту некогда.

Эля ногу вниз опустила и помотала ею.

— Хочу Киндер, — заявила она.

Антон фыркнул.

— Позиции сдаёшь?