– вероятно, задумал еще одну отчаянную авантюру, но даже он не сможет изменить предначертанное. Колдмун чувствовал ярость от собственного бессилия. Где эта Национальная гвардия? Где военные? Где спецназ? Почему они так задержались? Может быть, спасать Саванну уже поздно, но чудище по-прежнему живое. Пусть оно из альтернативной вселенной, но должен же быть какой-то способ уничтожить его. Обязан быть…

Он услышал, что кто-то стреляет в монстра, кажется, со стороны Гастон-стрит. Похоже, там еще оставался островок сопротивления. Возможно, это полицейские. Если повезет, Колдмун сможет добраться до них и даже раздобыть патроны. И он побежал на звук, петляя между машинами.

На углу Уитакер-стрит и Гастон-стрит он увидел Делаплейн и полдюжины полицейских. Они укрылись за разбитыми автобусами и стреляли в обезумевшую тварь, кружившую над ними. Он подбежал ближе и присел рядом с Делаплейн. Вид у нее был хуже некуда. Вся в грязи, мундир скособочен, из глубокой раны на левом предплечье текла кровь. Неподалеку лежала телескопическая дубинка, выгнутая, как плечики для одежды.

– Что с вами? – спросил Колдмун, показав на ее руку.

– Близкий контакт.

– Но вы в порядке?

– Теперь, когда у нас есть боеприпасы, – в полном.

Она повела рукой в сторону накрытых брезентом ящиков позади одного из автобусов. Пригнувшись, Колдмун бросился туда и набил обе обоймы девятимиллиметровыми патронами.

– Где же эти чертовы солдаты? – спросил он, когда вернулся.

– Мы и есть солдаты.

– А что с Национальной гвардией?

Делаплейн выстрелила и снова пригнулась.

– Они «выдвигаются». Говорят, что не могут пробиться сюда, не могут выслать новые вертолеты, потому что тварь уже разодрала парочку прямо в полете. Поэтому они направили сюда бронемашины и танки, но и для них тоже нужно расчистить дорогу.

– Прошло сорок минут!

– Это самые длинные сорок минут в истории, будь я проклята!

В ответ на стрельбу тварь развернулась, содрала когтями крышу с ближайшего автобуса и едва не опрокинула его, разбросав металл и пластик во все стороны. Потом сделала еще один разворот, спикировала, и совсем рядом раздался пронзительный крик. Чудовище схватило женщину-полицейского и резко взмыло в воздух, махая огромными крыльями. Женщина кричала и отстреливалась, пока тварь не пронзила ее покрытой засохшей кровью всасывающей трубкой.

– Мать твою!

Делаплейн вскочила и попятилась от автобуса, чтобы найти более удобную позицию для стрельбы, а затем с безумной смелостью разрядила в монстра весь магазин.

Тварь выбросила то, что осталось от женщины, и снова нырнула, на этот раз направив когти прямо на Делаплейн. Колдмун присел, держа пистолет наготове, хотя и понимал, что пули не помогут, когда чудище вцепится в Делаплейн когтями. Она уже покойник. Колдмун взревел от бессильной ярости, не в силах отвести взгляд.

И тут произошло странное. Тварь словно бы замерцала, как плохая телевизионная картинка под сильным снегопадом. Затрещали электрические разряды, две молнии поднялись от крыльев чудища и с ослепительной вспышкой встретились над крохотной головой. Прервав атаку, монстр в явном смятении поднимался все выше и выше. Голубоватое металлическое сияние сделалось ярче, и тварь сдавленно завизжала от боли. Она с воем извивалась и билась, трескучая голубая аура мерцала все ярче… А потом чудовище как будто развалилось на части. Плоть отделилась от костей, разлетаясь сверкающим шлейфом, и тварь начала падать. Сначала медленно, потом быстрее, пока не превратилась в костяной дождь, усыпавший траву парка – сверкающие металлом кости и жуткий маленький череп с зияющими провалами глазниц и стальным блеском питательной трубки. Все это упало на лужайку, задымилось, потом замерцало и заискрилось, раскрошилось в сияющую пыль и наконец полностью погасло. Через мгновение не осталось ничего, кроме выгоревшей травы, уплывающего дыма и едкого запаха горелой резины.

– Что это было? – тихо проговорила Делаплейн, опуская оружие.

– Чтоб я знал, – ответил Колдмун.

Дым рассеялся. В наступившей тишине полицейские поднимались из укрытий и потрясенно смотрели друг на друга.

– Эта хрень просто… – начала Делаплейн и запнулась. – Она изобразила для нас Злую ведьму Запада[96].

В этот момент раздался грохот, и большой армейский бульдозер показался на Гастон-стрит, расталкивая по сторонам брошенные обгоревшие машины. Следом за ним в сторону парка ехали танки и бронемашины с солдатами.

– А вот и кавалерия! – язвительно сказала Делаплейн. – Как всегда вовремя.

75

Возбужденный шум толпы. Люди бегут, кричат, визжат, сбивают и топчут друг друга в спешке. Лошади встают на дыбы, вырываются из упряжи и врезаются в бурлящую толпу. Застрявшие на перекрестках омнибусы не могут сдвинуться с места, людской поток плывет вокруг них, словно обезумевшая стая леммингов. Громкие взрывы, в воздухе плавают клочья дыма… И над всем этим хаосом, в тысяче футов над крышами доходных домов и особняков из бурого песчаника, вплывает в поле зрения вытянутый силуэт, снова и снова появляясь из пелены облаков. Его глянцевый корпус как будто тянется бесконечно, продвигаясь вперед с беззвучной решимостью…

Констанс резко открыла глаза. Вокруг была кромешная тьма. Сознание окончательно вернулось к ней, и она поняла, что видение было вовсе не сном, а воспоминаниями… о том дне, когда она видела, как «Граф Цеппелин», совершая безумный вояж через Атлантику, пролетел над Нью-Йорком к месту посадки в Лейкхерсте. И толпа бежала не в ужасе, а скорее в восторге, приветствуя его и запуская фейерверки. А сама она сейчас не в постели, а под обломками того, что еще недавно было крышей «Чандлер-хауса».

Констанс полежала еще мгновение в темноте, предоставив себе время все вспомнить. Она сражалась с чудовищем, стоя на балконе. Оружие разорвалось прямо в руках у Фрост. Констанс оттащила ее в комнату… И там, уже умирая, Фрост что-то прошептала. А потом чудище обрушилось всей своей тяжестью на крышу отеля, потолок обвалился, и наступила темнота. А когда Констанс пришла в себя, вокруг было подозрительно тихо.

Последние слова Фрост вернулись к ней, Констанс подняла голову и села. Перед глазами прыгали в темноте белые пятна. Она с трудом вытащила руки из-под сломанной балки, лежавшей поперек ее тела, тщательно ощупала ребра, плечи и позвоночник. Все ужасно болело, но переломов, похоже, не было. Констанс сбросила с себя прочий мусор, встала и тут же закашлялась от кирпичной пыли. Она сделала неуверенный шаг вперед, затем еще один, нащупывая дорогу среди лабиринта сломанной мебели, досок и осыпавшейся штукатурки. Ее продвижение остановила стена. Констанс отыскала на ощупь ручку двери, потянула ее изо всех сил, приоткрыла и, различив за дверью слабый красный свет, шагнула в проем.

Однако оказалась она не на верхней площадке лестницы, а в полуразрушенном коридоре, освещенном только из аварийного выхода. Ее глаза, давно привыкшие к темноте, быстро приспособились. Она