папоротниковый лист, заполненный ягодами.

Алина улыбнулась и часто заморгала, садясь на лавке.

За окном было темно, напротив спал Четери, лицом вверх, вольготно развалившись на лавке и раскинув руки, свисающие до пола. Значит, Тротт готовил снаружи.

Моргнула еще раз, чувствуя, как мотает ее от счастья к осознанию, подхватила зеленый кулек и, откинувшись на стенку, положила первую ягоду в рот.

Она была теплой и изумительно вкусной. И Алина, чувствуя, как ягода за ягодой растекается во рту сладость и терпкость, закрыв глаза, вспоминала все с самого начала. Как она, голая, испуганная, пряталась в лесу и ела такие вот ягоды — тут они были заметно крупнее и слаще. Как пришел за ней Тротт, надел на нее рубаху и провел ее долгим путем — который изменил и ее, и его, и сделал их невозможно близкими.

Что бы ни было дальше, этого уже не изменить.

Кулек опустел — но она еще долго сидела, закрыв глаза, вспоминая их путь, наслаждаясь ощущением, что никуда не нужно бежать, что здесь — безопасно, несмотря на лагерь иномирян и близкий портал, который она ночью, бегая за водой, видела на противоположном берегу.

Стоило вспомнить о портале, и принцесса осознала, что к аромату ночного леса и готовящейся еды примешивается едва заметный запах засохшей крови. Чужой крови.

Алина посмотрела на свои руки — но они, слава Богам, были чистыми — отмыла вчера, когда набирала фляги в реке. Зато и рукав, и подол рубахи были в крови.

И нож остался в теле того, кого она убила.

Все же из автомата — это проще. Когда не видишь лиц, не запоминаешь их.

Она на секунду прижала руки к лицу, с силой вжимая ладони в глаза, останавливая выступившие слезы. Тело заныло, кожа вдруг показалась очень чувствительной, зазудела, требуя смыть кровь. Ужас. Грязь. Страх.

Отчаяние, потому что он сегодня перестанет быть.

— А ну-ка прекрати, Богуславская, — прошептала она себе. — Еще никто не умер. Встряхнулась, поднялась, мимолетно удивляясь, что совсем не болит крыло, на цыпочках направилась ко вчерашнему ларю с одеждой.

Четери повернулся на бок, посмотрел на нее сонно.

— Как ты? — тут же встрепенулась Алина. — Хочешь, принесу поесть? Попить?

— Спать хочу, — пробормотал дракон почти неразборчиво, снова закрывая глаза. — А ты иди, малышка. Иди. А то, — добавил он с сонным весельем, — ходите и ходите… ходите здесь и ходите…

Она свела брови недоуменно — но он уже перевернулся на другой бок и засопел. И она, поколебавшись, достала из ларя цветастое покрывало и накрыла его — понимая, что ему не сильно-то это надо.

Но у нее здесь был тот, кто позаботится, а у Чета — нет.

Дракон едва слышно благодарно хмыкнул и укутался в покрывало, подтянув ноги.

Алина подхватила несколько вещей и вышла в ночной лес, который выглядел на диво уютным и нестрашным из-за мягкого и едва заметного сияния травы. Темно-фиолетовое небо уже чуть серело со стороны равнины. Значит, совсем скоро утро. Совсем скоро.

Лорда Макса снаружи не оказалось, зато обнаружился котелок с мерно булькающим варевом из порубленной птицы. Алина широкой палочкой сняла пену, огляделась. Где же он?

— Хотя где он еще может быть, — пробормотала она уверенно и направилась к реке.

И действительно лорд Макс оказался там — за лугом на берегу лежали вещи, а он, по пояс в воде, натирался песком, нырял, доставал со дна ил и мыл им голову. Алина посмотрела на него от деревьев и побрела к нему по мягкой траве.

* * *

Тротт услышал шаги задолго до того, как принцесса подошла к берегу — и усмехнулся, в который раз поражаясь ее упорству.

— Так и думала, что вы здесь, — с иронией сказала она ему в спину. Затопталась на берегу, раздеваясь.

— Так и думал, что вы придете, — в тон ей ответил Макс.

Принцесса тихо засмеялась.

— Не поверите, но на этот раз я пришла действительно вымыться.

Раздался почти неслышный плеск — она вошла в воду, выдохнула от удовольствия. Направилась к нему.

Тротт, осознав, что напряжен и отслеживает ее движения так, будто к нему со спины подкрадывается хищник на мягких лапах, нырнул, смывая с головы ил, который с большой натяжкой можно было назвать очищающим средством. Когда вынырнул — принцесса была уже рядом, на шаг позади. Она тоже успела нырнуть, и Тротт краем взгляда выхватил ее светлое тело, по которому текли солнечные капли, острую юную грудь, тонкую шею — руки дрогнули, и Макс приподнял крыло, перекрывая обзор.

Принцесса заплескалась, фыркая и оттираясь с тем же усердием, как только что он сам. И только Макс чуть расслабился, как она подалась к нему: пахнуло сладким ягодным дыханием, теплые губы прижались к плечу — и тут же отпрянули.

— Спасибо за ягоды, — проговорила принцесса совершенно светским тоном и невозмутимо продолжила отмываться.

Тротт закрыл глаза, выравнивая дыхание — хорошо, что вода здесь все же по пояс, а не ниже.

— А теперь вы можете сбежать, — подсказала Алина грустно.

И он покачал головой и так и сделал — нырнул и поплыл в сторону, к золотистой границе, а затем обратно.

Нужно было поговорить с ней, как она должна держаться при прорыве. Что передать Алексу и Марту с Вики. Нужно было убедить ее, что ее вины в том, что он развеется, нет, что это его решение — но ему не хотелось нарушать ее умиротворение. И он дал себе еще несколько минут сделать вид, что все хорошо.

Когда он вернулся, принцесса сидела на большом, омываемом золотистыми потоками, валуне у берега, уже одевшись какую-то пеструю рубаху, обхватив голые колени руками и глядя на противоположный берег. Помахала ему тряпьем и преувеличенно бодро крикнула:

— Я взяла вашу одежду и полотенце в заложники, профессор!

Тротт подошел, выдержав взгляд, которым она окинула его сверху вниз — любопытный, чуть смущенный. Она коснулась полотном, заменяющим полотенце, его плеча, груди, промокая капли — и он взял его, обтерся. Натянул штаны, надел рубаху, разрезав на спине под крылья. Алина уже не смотрела на него — она глядела на портал и на огни вражеского лагеря, просвечивающего сквозь папоротники с той стороны.

— Странно смотреть и понимать, что в любой момент оттуда могут выйти Александр Данилович и другие маги, — проговорила она. — И нужно же написать об этом где-то…