Сегодня был одним из таких дней. Заряженная с утра энергией, я, несмотря на длительный рабочий день и на свидание с Магомедом, которое состояло из двух частей, – из супервизорства и личной, – до сих пор оставалась трудоспособной.

И тут раздался телефонный звонок. Хотя время еще было не поздним, я интуитивно почувствовала тревогу. На дисплее высветился номер домашнего телефона наших друзей. Подняв трубку, я услышала тревожный голос Альбины:

– Алин, привет, как у вас дела?

– У нас-то все хорошо, а как у вас?

– У нас проблемы с Ромкой. Ты не могла бы нам помочь? Я имею в виду сеансы психотерапии.

– Я, конечно, попробую. Но что у вас случилось?

Тут в трубку я услышала, как она всхлипнула и подавленным голосом начала рассказывать:

– Понимаешь, какое дело, Ромка у нас случайно придавил Ксюшку диваном, и насмерть. – Голос у нее сорвался. Чтобы дать ей передышку, я стала задавать наводящие вопросы:

– Насколько я помню, Ксюша – это ваше животное, маленькая норка, да?

– Да.

– Альбина, возьми себя в руки, не плачь. Я понимаю, жалко, вы к ней привязались, полюбили, она стала членом семьи, но нельзя же убиваться так по этому поводу! Что теперь поделаешь, ну, случилось это, уже ничего не изменить.

Надо принять все как факт. Лучше расскажи, когда это случилось, как Ромка?

– Это случилось вчера вечером. Я была на работе, мне со слезами звонит дочь и, обвиняя брата, рассказывает обо всем.

– А кто еще в этом обвинил Ромку?

– Ну, папа тоже на него наорал.

– А ты?

– Тоже было дело…

– И теперь Ромка мучается угрызениями совести?

– Да.

– Во-первых, это нормально. Произошло несчастье на его глазах, да еще с его участием, и это не может пройти незаметно. Переживания обязательно будут, это нормально, я повторяю. Во-вторых, взрослые не совсем правильно повели себя в этой ситуации, но это тоже нормально, пусть их тоже не мучают угрызения совести. Потому что для взрослых этот случай – тоже не рядовой, и мы не знаем, как обычно правильно вести себя в таких ситуациях. Согласись, не каждый день погибают у нас на глазах наши питомцы. Тут и жалость, и безысходность, оттого и такое поведение, и даже некоторая агрессия по отношению к ребенку. Теперь ваша задача состоит в том, чтобы убедить ребенка, что он не виноват. Что каждый мог быть на его месте, что это он случайно.

– Хорошо, мы так и делаем, но он сильно переживает. Может, ты приедешь, поговоришь с ним?

– Я завтра после работы заеду к вам и поговорю с ним. Только вы к нему не относитесь как к пострадавшему, не опекайте его сильно, чтобы он себя не почувствовал таким ущербным, несчастным. Пусть все идет в обычном ритме жизни.

– Как скажете, доктор, – сказала она, уже улыбаясь. – Завтра мы ждем тебя. Пока.

– Пока. До встречи.

Повесив трубку, я подумала, что если она к концу разговора способна шутить, это уже хорошо. Но сама ситуация меня немного расстроила. Ксюшка была такой всеми любимый сорванец. Во-первых, очень красивая, ее было приятно взять на руки и погладить, несмотря на то, что она могла довольно ощутимо укусить. Во-вторых, я не раз становилась свидетелем всеобщей любви к питомцу, когда в семье все разговоры сводились к ее персоне, если так можно сказать о животном. И было искренне жаль норку.

Во время ужина мы с семьей поговорили о горе наших друзей, повспоминали шкодные выходки питомца.

И перед сном я, почти засыпая, почему-то невольно опять вспомнила Ксюшку, потом, ни к месту, – Магомедовские внезапные откровения, которые я убрала в дальний ящик и собиралась анализировать позже, как-нибудь на досуге… И мне от всего этого стало немного тоскливо, и на этой не совсем оптимистичной ноте я заснула.

Но мне приснился сон немного другого плана. Мне снилось, будто я на свадьбе, где я – невеста, и выхожу замуж за собственного мужа. Оказывается, он год назад со мной развелся и теперь хочет опять на мне жениться. Действие происходит у его родителей, в деревне. И столы стоят в ряд, и народ сидит, готовый праздновать. В какой-то момент я думаю, почему я не в белом свадебном платье. И тут же сама себе отвечаю, как это обычно бывает во сне, что в нашем возрасте не выходят замуж в белых платьях и в фате.

А дальше я стою в одной из комнат большого отцовского дома и почему-то за барной стойкой, как в ресторане, рядом со мной двое каких-то мужчин, с которыми я кокетничаю, флиртую с двумя одновременно, и нам всем хорошо. И я еще шучу в своей манере: вот откроется сейчас эта дверь, зайдет мой Баев и, видя такую сцену, передумает на мне жениться еще раз. Но, видимо, муж не зашел, не застукал, так сказать, меня на месте преступления, потому что в следующую минуту я себя вижу в красивом вечернем платье под ручку с мужем, будто мы уже на ритуале бракосочетания.

Сон настолько меня впечатлил, что я, проснувшись, еще долго пребывала во сне. Потом поделилась с мужем:

– Представляешь, Баев, я видела во сне собственную свадьбу, будто выхожу замуж.

– А жених кто?

– Жених ты. Будто ты год назад со мной развелся, а теперь решил опять жениться.

Я все это рассказывала весело, упуская только эпизод, где я во сне флиртовала с двумя мужчинами подряд, чтобы не вызвать в нем ревность. Но моего веселого настроения муж не разделял. Он очень серьезно сказал:

– Плохой сон. К потере одного из супругов. Посмотри в соннике, если не веришь. – Сказав это, он уже собрался уходить на работу. Я подбежала к нему и традиционно стала с ним целоваться, как это у нас принято. Мы поцеловались, затем он на меня посмотрел какими-то хитрыми глазами и, улыбаясь, спросил полушутя: – Прощаешься?

– Не пугай меня, – лишь успела я ему бросить вслед.

Потом достала сонники, которых у нас несколько штук.

Это муж у меня увлекается. И стала читать. Действительно во всех сонниках подряд свадьба трактовалась, как потеря одного из супругов, потеря близкого, печаль и тому подобное. В общем, ничего утешительного. Но я помню откуда-то, что сны плохо трактовать нельзя. Что таким образом мы просто программируем себе плохое. Надо обязательно отыскать хорошую трактовку. И я стала искать в сонниках слова «невеста», «жених», «женитьба». Наконец-то, обнаружив пару фраз, утешительных для себя, я быстро собралась и поехала на работу, занимаясь по дороге аутотренингом, чтобы изжить весь негатив от сна.

По дороге я невольно вспоминала, как муж пошутил, спрашивая: «Прощаешься?» – и меня охватывало чувство неоправданного беспокойства. И я, забыв все профессиональные психотехники, невольно начинала просто молиться Богу, прося Его спасти и сохранить нас всех. Я даже мысленно не могла себе позволить потерять мужа, самого дорогого в моей жизни человека. Не говоря уж о детях. Семья – это самое дорогое, что у меня есть. Вот в таких печальных мыслях я добралась до работы.