– А это что такое? – с веселым изумлением Шелена вытянула из очередной коробки тонкие кружевные трусики.

Ястреб смутился.

– А, ну это так, разные сувениры. Дай сюда.

– Еще чего! – со смехом увернулась Шелена. – я наконец-то нашла что-то пикантное! Таак, что тут у нас еще… голубые трусики, розовые, белые… ого, какой смелый бюстгальтер, можно примерить?

Она шутливо приложила к себе два треугольника ткани. Ее новая грудь в этом смотрелась вызывающе.

Кай поморщился и, стянув с нее вульгарную тряпочку, смял в руках.

– Ну все, хватит. Этот молодой балбес, коллекционирующий женщин, которых когда-либо соблазнил, давно не имеет ко мне никакого отношения. Верни мне, я выброшу.

Он с усилием потянул коробку на себя, Шелена, пытаясь его остановить, дернула слишком резко, хлипкая картонка порвалась, содержимое вывалилось на пол.

Кай начал что-то возмущенно выговаривать, но Шелена слушала его рассеянно. Не веря своим глазам, она завороженно разгребла в стороны ворох из перьев и кружева, и взяла в руки книгу.

"Гарем".

Неосознанно прижав находку к груди, растерянно подняла глаза на Ястреба. Он, увидев, что именно она нашла, осекся на середине фразы.

– Я думала, что Веледа нашла книгу и остаток каникул тряслась в ожидании выволочки. Когда ты ее украл?

Кай открыл рот, снова закрыл, глубоко вдохнул:

– На третью ночь. Я пришел, ты спала.

– Почему не разбудил? Я думала, что ты посмеялся надо мной.

– Нет. Нет. Но Шелена, я тогда был другим. Гулящим, озлобленным. Распутным. Я не мог дать тебе тогда ничего, кроме разочарования.

– Я много лет не могла тебя забыть. Нет. Не тебя. Того, кто был под маской.

– Ты не узнала меня? Думала, что был Ворон?

Она покачала головой.

– Я не знала наверняка. Иногда была уверена, что ты, а иногда – что он. А потом стало не важно.

Он смотрел на нее серьезно.

– А поначалу было?

– Не совсем. Ладно. Вру. На самом деле да. Но я отдавала себе отчет, что прошло много времени, я изменилась, и кто бы из вас ни был тогда в спальне, он не мог меня узнать теперь.

Ястреб помолчал, а потом заговорил словно нехотя.

– На самом деле я тебя узнал. Не сразу. Мелькало какое-то воспоминание, но я не мог его поймать. Но когда в развалинах замка я был в твоих мыслях, помнишь?

Она медленно кивнула, не отводя расширенных глаз.

– Двери. Двери открывались, и за одной из дальних я увидел самого себя в тайниках твоего сознания. Увидел нас. Но потом, как ты понимаешь, мне резко стало не до того, это вылетело из головы. Но для меня это действительно не имело такого значения. Просто приятное совпадение. Та девушка была просто милой, но ты – ты особенная.

Она молчала, опустив голову, и он осторожно взял ее за подбородок, посмотрел в глаза.

– Ты сердишься?

Она придвинулась ближе, спрятала голову у него на груди.

– Нет. Конечно, нет. Я рада, что это все-таки был ты, а не… – с усилием, но она договорила. – а не Габирэль. И рада наконец-то знать наверняка. Но я не могу сейчас не думать о том, что знай я это раньше, возможное, многое пошло бы по-другому.

Он обнял ее крепче. Ребенок, возмущенный тем, что о нем все позабыли, возмущенно пнул изнутри ногами, заставив Шелену ойкнуть, а Ястреба усмехнуться.

– Он против, чтобы ты тут предавалась печали. Я, между прочим, тоже. Не хмурь лоб. Когда-нибудь мы расскажем историю нашего знакомства детям перед сном вместо сказки.

Шелена усмехнулась.

– Однажды прекрасный принц, пьяный в хлам, вломился в комнату, где ваша несовершеннолетняя мать мастурбировала под дрянную книжонку, и совратил ее.

Ястреб скривился.

– Слушай, никогда не смотрел на это с такой стороны. А если: "Я арестовал вашу маму, после того как она толкнула мне наркотики, заставил силой работать на себя, а потом принудил к сексу"

– Может, просто Белоснежку почитаем?

– Но когда-нибудь они же спросят нас, как мы познакомились?

Шелена вдохновенно подняла голову:

– И мы скажем им, что давным-давно Веледа устраивала бал, и ты приехал на него, скучающий, но тут по винтовой лестнице спустилась прекрасная белокурая незнакомка в голубом платье. Ты был покорен, очарован и влюбился с первого взгляда. Не отходил от меня весь вечер, но, когда часы пробили полночь, я внезапно сбежала у тебя, потеряв по пути туфельку.

– А почему ты ее потеряла? Выпила лишнего и споткнулась?

– Ты обгадил идеальный сюжет.47

– Прости.

– Кай.

– А?

– Я люблю тебя.

– Да. Знаю. Но я все равно люблю тебя больше.

И он поцеловал свою жену, потому что если бы не поцеловал, то она наверняка начала бы спорить, и испортила бы идеальный момент для того, чтобы спрятать их от зрителей, и написать на экране большими буквами

КОНЕЦ

– И что, даже не будет сцены торжественной демонстрации наследника с балкона на вытянутых руках под музыку Элтона Джона?

– А назовем его тоже Симбой?

– Да, и правда что-то не то. Но как же нам тогда закончить? Я люблю, когда фильм уже вроде бы закончился, а потом – бах – и еще маленькую сцену показали.

– А, вот почему ты всегда досматриваешь титры до конца?

– На самом деле не только поэтому. Я, в отличие от некоторых, титры читаю.

– Хавьер.

– А.

– Помнишь, я спрашивала, почему ты не боишься, что твои сюжеты закончатся?

– Допустим.

– Теперь я знаю ответ.

– И?

– Будут новые. Всегда будут новые.

– Слушай, а вот это хорошая концовка для фильма, надо записать! Героиня говорит герою, что она поняла, и она на самом деле поняла, все закольцевалось, круг сомкнулся – идеально!

– А где поцелуй? Если твой фильм не закончится поцелуем…

– Ах да, как я мог забыть, что у меня тут любительница старомодных сценариев.

– Можно подумать, ты против.