Незаменимых людей не бывает, но есть незабываемые, которые навсегда остаются в сердце. Таких нельзя отпускать и уж тем более — придавать.

Эрик все еще спал за звуковым щитом, и не услышал, как я отправилась в ванную.

Раздевшись перед зеркалом, исследовала левую лопатку. Чистая кожа. Ничто не напоминало о ранении. Интересно, это Тьма убрала след или целители постарались? Ставлю на богиню темных.

Все-таки судьба сделала мне невероятный подарок — сердце не там, где у всех людей. Если бы Жало его пронзило, даже тьма могла не справиться — Эрик просто не нашел бы меня вовремя.

Искупавшись и прогнав остатки сна, я заглянула в гардеробную. Сразу на глаза попался белый пеньюар из вьюженского кружева — именно то, что надо.

Я люблю свою страну, но Эрика люблю больше.

Чтобы мне не подсунули ненавистного мужчину, нужно поспешить. Главное, чтобы любимый не заупрямился.

Деактивируя, я ткнула пальцем в перегородку щита — и она лопнула словно мыльный пузырь.

— Габриэль, — прошептал кромешник и открыл зеленые глаза, полные тревоги. — Я все-таки уснул.

— Зато проснулся вовремя.

— Для чего, Габриэль?

Смело оседлав колени Эрика, я потянулась за поцелуем.

Наши губы встретились на полпути.

Я внутренне готовилась к сопротивлению по надуманным причинам, но его не было. Выдержка Эрика разбилась вдребезги. Осторожность уступила место голоду. Голоду по моим губам, моему телу.

Жадные, сбивающие дыхание поцелуи, и руки, скользящие по моим плечам и спине.

Хмельными, откровенными ласками Эрик дразнил и увлекал в вихрь чувственных ощущений.

Пальцы его торопливо пробежались по жемчужным пуговичкам моего пеньюара — и несколько полегли в неравной борьбе с нетерпеливым мужчиной. Кружево вскоре последовало за ними на пол.

За пьянящими поцелуями я не заметила, что уже не сижу на коленях любимого.

Опустив меня на кровать, он на несколько мгновений замер, восхищенно любуясь тем, что ему досталось. Порой один взгляд заменяет тысячи комплиментов.

И я горела, плавилась, видя в зеленых глазах жажду и любовь.

Приподнявшись, попыталась раздеть мужчину — не дался. Через несколько мгновений он сам избавился от одежды — и я вернула ему свою безмолвную тысячу комплиментов.

Как же он красив! Великолепное, словно выточенное из камня, тело воина. Лицо с резкими, хищными чертами. На золотистой коже груди мужчины жили своей жизнью знаки тьмы — непостоянные, вычурные. Их хотелось касаться, исследовать, но инициатива недолго принадлежала мне.

Это было чувственное сражение, в котором я проигрывала с удовольствием.

Мучительно долго изучая, соблазняя лаской, Эрик подталкивал меня к бездне обоюдного наслаждения. И я доверилась окончательно, вручила себя ему, тому самому, любимому, желанному.

Переплести пальцы рук… Разделить дыхание на двоих… Слушать сердце избранника… Я не подозревала, что так бывает.

Я чувствовала себя хмельной от накрывших ощущений.

Чуткий и страстный. Ненасытный и щедрый. Это все Эрик.

Охрипший от сдерживаемого желания голос шептал признания, сводя с ума:

— Свет моей души, моя долгожданная… Моя навсегда.

И я подтвердила:

— Только твоя. Навсегда.

* * *

Вечность спустя муж навис надо мной, явно борясь с желанием придушить. Наверняка, нежно и страстно, но придушить.

Я же с трудом сдерживала счастливую улыбку. Брачная татуировка проявилась и стала ещё красивей и больше, указывая, что союз подтвержден.

— Почему ты не сказала?

В его голосе я отчетливо услышала вину и всполошилась. Не поняла?.. Отчего такая реакция?

— А зачем?

— А затем, что все было бы иначе, нежнее, — отрывисто объяснил Эрик и с сожалением добавил: — Тебе же было больно.

— Поверь, сломать руку гораздо больнее.

Муж переменился в лице — и я поспешила с объяснениями:

— Я пошутила!.. Ни капли боли, Эрик, клянусь.

Он не поверил, тревожно глядя в глаза.

И я притянула его к себе, обвивая руками и ногами. Горячие заверения шепотом помогли супругу расслабиться и прийти в себя от потрясения.

— И все же… как, Габи? Ты же была замужем.

Вздохнув, покаялась:

— Фиктивно.

Хмурый Эрик напоминал грозовую тучу.

— Рассказывай, Габриэль. Я должен знать все.

Повелительные нотки в тоне задели. Должен?.. А ведь и я тоже должна прояснить один момент!

— Расскажу, но сначала ты, любимый.

Эрик вмиг подобрел.

— О чем?

Изловчившись, я опрокинула его на спину и уселась сверху.

— О привороте, которого не было.

Он молчал, одобрительно взирая на меня снизу. Я вернула его к реальности, осторожно проведя ногтями по обнаженной груди. Прямо по рисункам из тьмы, которые тотчас перетекли на бок. Как интересно…

Я зазевалась — и оказалась опрокинута на обе лопатки.

Целуя в шею, Эрик прошептал:

— На кромешников привороты не действуют. Я не выпускал тебя из виду ни на мгновение, и обрадовался, когда Дарион подсунула мне зелье, а ты в тот момент проходила под окном. Это был шанс подобраться к тебе, не вспугнув.

Щекочущий поцелуй сводил с ума. Лишь ценой неимоверных усилий я не утратила нить разговора.

— Подобраться, не вспугнув?.. Но зачем?

— Я знаю о споре, Габи. — Эрик посерьезнел. — Четыре года на тебя фактически охотились. Разве девушка станет после такого доверять мужчинам? Ты поверила бы темному, если бы тот заявил, что, увидев в кустах аран-ягоды, сразу понял, что ты свет его души?

Значит, в день прилета делегации графини изучающий взгляд мне не почудился…

— Я выдал себя за привороженного, чтобы получить право находиться рядом. Я решил взять тебя в осаду, Габриэль, добиться взаимности измором.

— Коварный темный! — восхитилась я, стараясь не смеяться.

На душе было светло и радостно.

— Оказывается, я перехитрил сам себя? Твое сердце не разбили, и можно было ухаживать нормально?

Я пожала плечами.

— Банальные ухаживания? Цветы, конфеты — это скучно. А вот влезть ради девушки в королевские испытания, нашинковать пару десятков мертвяков и гигантский змей — вот это мощно!

— Издеваешься?

Эрик слегка куснул меня за плечо.

— Ай! Гадкий темный!..