- Sekhmet sa ' es, - прошептала я в ответ. - Зачем ты спрашиваешь? Разве и так не видно: я попытаюсь.

До заката оставалось не так уж долго, и большую часть этого времени я провела не в размышлениях, а перебегая вместе с Евой из одной тени в другую, перемещаясь по краю образовавшегося после взрыва кратера и гигантского стеклянного поля. Пурпурные вуали теней все удлинялись, и когда мы укрылись за огромной кучей мусора, сохранившегося в сухом воздухе пустыни, мимо в золотистых лучах уходящего солнца пробежал адский пес со сверкающими глазами и пышущей жаром шкурой. Нож на моем бедре откликнулся на его появление такой сильной вибрацией, что твари было впору остановиться и прислушаться: что там жужжит, как оса? Однако этот звук был поглощен другими шумами, исходившими от исчадий ада, - их было много в здешних развалинах.

Во всяком случае, хотелось в это верить. Глаза слезились от песка, плечо пульсировало мягким бархатным теплом.

«Никудышная идея. Сама понимаешь, что никудышная. Даже если Джаф собирался передать Еву дьяволу, о твоей жизни он бы наверняка позаботился. Ох, до чего дурная идея!»

Я отбросила эти мысли, как недостойные даже той трусливой твари, в которую я превращалась. Испытывать страх вовсе не стыдно, стыдно от него прятаться. Конечно, я боялась. Но что с того? Страх сопровождал меня большую часть жизни.

Но я никогда не позволяла страху управлять мною. Может быть, он пришпоривал меня. Но никогда не контролировал.

Ева приближалась к месту назначения не напрямую, а кругами, подбираясь все ближе через завалы, провалы и груды обломков. Солнце опускалось за горизонт, словно старик в ванну, медленно и осторожно. Мой шрам напоминал о себе отчаянной пульсацией, но я изо всех сил старалась не обращать на это внимания. Где он сейчас? Вправду ли собирался передать Еву Люциферу? Он обещал не делать этого и просил меня верить ему. Но я понимала Еву - она не хотела рисковать.

Впрочем, это не имело значения. Теперь ничто не имело значения.

Солнце приобрело кровавый оттенок, и мне показалось, что над песком и развалинами витает дымка радиации. Может быть, у меня все расплывалось перед глазами от жары и усталости.

По мере того как сгущались сумерки, возрастала сила этого места.

Источник ее находился где-то неподалеку: больное сердце руин билось прерывисто, но накапливало мощь. Под сенью огромного полуразрушенного здания, бывшего некогда пирамидой, чудом сохранилась изуродованная, не поддающаяся распознаванию статуя. Думаю, человечество никогда не избавится от тяги к нелепому гигантизму.

Нагромождение щебня, образующее природный амфитеатр, горы на заднем плане и край зоны взрыва, стеклянная поверхность с разбегающимися паутиной трещинами - все это напомнило мне о городе в недрах Джомолунгмы и об алтаре тамошнего храма. Порыв ветра швырнул мне в лицо песок и пряный демонский запах. Я поежилась.

Я лежала на животе, заглядывая в чашу из песка и щебня. Ева примостилась под выступом холма. Пыль запорошила ей волосы, придав им оттенок комковатой сметаны вместо льдистого платинового блеска. В рваной одежде, запыленные и запачканные, мы обе были не похожи на себя. Я убрала с лица растрепанные грязные волосы и снова поежилась. Моя нервная система бунтовала, как у наркомана, подсевшего на чилл, угрожая срывом.

«Дыши глубже, Дэнни. Дыши».

Там, среди этого нагромождения, находилось что-то такое, чего не должно было быть. Умирающее солнце кануло за горизонт, над головой мерцали звезды пустыни, земля внизу гудела и вздрагивала, ветер снова переменился. Краски сумерек стекли с небосвода, на смену им пал занавес ночи. Как бывает на природе, где переход от сумерек к ночи не скрадывается уличным освещением, эта перемена произошла быстро, и в тот же миг в центре из ничего возникла стройная фигура с пышной гривой золотых волос.

Разрушенный город съежился.

Ожили и другие тени. Твари, похожие на пауков, щелкали жвалами, натягивая поводки, на которых их удерживали невероятно грациозные фигуры с горящими зеленым, синим и золотым пламенем глазами. Адские псы, крылатые и бескрылые, злобно рычали. Галдели и гомонили на своем наречии бесы, а в самых глубоких тенях светились глаза, которые могли принадлежать только демонам рангом повыше, не желающим себя обнаруживать.

- Анубис! - выдохнула я и прикрыла рот ладонью.

Ева промолчала, лишь напряглась, как натянутая струна.

- Среднего ранга не так много, а высшего так и вовсе никого, - прозвучало прямо у меня в ухе.

«Велика радость! Все равно это долбаные демоны, а не кто-то еще».

Я высматривала на склоне удобный путь для спуска.

«Вон подходящая тропка, Дэнни».

Зародившийся внутри истерический смех был безжалостно подавлен на корню.

- Полагаю, - прошептала я, повернувшись вполоборота, - никакого плана у нас нет.

- Ты веришь в судьбу, Данте?

Прошлое снова сомкнулось с настоящим, туго затянулась петля времени, колесо встало на место. Оставалось только завершить начатое.

- Нет.

Сама не знаю, правда это или нет, но что сказала, то сказала.

Люцифер развернулся, волосы его сияли, как маленькое солнце. Мои руки тряслись. Все тело дрожало. Черная дыра в моем сознании порывалась раскрыться, как цветок, несущий раковые метастазы. Память о том, что со мной сотворили, рвалась на свободу, грозя затопить сознание ужасом, лишить меня рассудка. Мои защитные линии дрожали: прежде чем мне удалось овладеть собой, мощный выброс страха окрасил их в багрово-пурпурный цвет. Извлеченный из ножен Фудошин пел свою боевую песнь, и я вдруг осознала, что стою над склоном и мой силуэт четко вырисовывается на фоне звездного небосклона.

Хрустела и перекатывалась щебенка: я не оглядывалась, но знала, что Ева тоже поднялась и ее яркие глаза светятся за моим плечом.

На миг мое сердце замерло. Это ведь Джафримель должен был стоять там и прикрывать мне спину во время встречи с дьяволом.

«Не важно. Несколько напряженных минут, и все будет не важно».

Мой меч ожил. Клинок полыхал голубым пламенем, руны Девяти Канонов проступали сквозь сталь, раскаленная добела сердцевина пела беззвучный гимн разрушения.

Я сделала четыре шага вперед, разжала пальцы на ножнах, позволив им со стуком упасть на пол, и моя рука сомкнулась вокруг теплой деревянной рукояти ножа.

Люцифер медленно обернулся. Движение было изысканно неспешным - легкое, плавное скольжение всех линий тела. Живое жаркое золото его волос озаряло сиянием все вокруг. Он высоко поднял голову, встретившись с моим взглядом.

То был лик ангела из голографических сериалов, невероятно красивый и при этом запредельно мужественный. На лбу, над изумительными зелеными очами, искрился изумруд. Форма губ и линия рта поражали совершенством. Но под пламенеющими очами залегли тени, и вся эта красота - хоть это ничуть ее не умаляло - выглядела немного потрепанной.