В моем сердце что-то защемило, подобно искре, которая зажглась в ночи. Я представил, что ты сейчас в приюте, рядом с детьми. Я подумал, что, когда увижу Масуме, то сперва отвешу ей хорошую оплеуху, чтобы она больше не исчезала, не сказав никому ни слова, но потом подумал: «Нет, понятное дело – сейчас война, везде беспорядки, она, наверное, не смогла прийти домой и оставить записку».

Мы с Мохаммадом пошли в приют. Там было пусто и безлюдно, как будто там никто не жил многие годы. На двери комнаты отдыха висели два больших замка. Не было на месте даже сторожа, которого мы, по крайней мере, могли бы расспросить. Мохаммад повторял: «Святой Создатель! Разве может потеряться человек в городе, в котором его все знают? Нажми на газ! Прибавь скорости!»

– Куда мне ехать?

– Поезжай в администрацию, там наверняка о ней что-нибудь знают.

Хотя мы пребывали в крайнем отчаянии, в нас все же теплилась надежда. В администрации мы встретили брата Карима Салахшура. Увидев нашу встревоженность, он успокоил нас, сказав: «Сестра Абад и брат Сейед Сафар Салехи на прошлой неделе вместе с группой сотрудников Красного Полумесяца вывезли детей из приюта в Шираз, подальше от зоны боевых действий». Мы вздохнули. Мы обрадовались и в то же время огорчились. Огорчились, что ты уехала, не предупредив и не поставив нас в известность. Но потом решили, что, наверное, обстоятельства не позволили тебе этого сделать. Я сообщил полученное о тебе известие отцу и Рахману и попросил передать его другим членам семьи, и мы со спокойной душой выехали в сторону Хоррамшахра.

Столкновения становились все более ожесточенными, иракцы превосходили нас своим техническим оснащением. Рахман все время оставался в Хоррамшахре. Он постоянно повторял: «Пусть иракцы подойдут близко, тогда мы перейдем к контрдействиям; мы схватим их по одному за грудки и нокаутируем, чтобы отбить у них охоту к такой дерзости!» Однако иракцы благодаря своему превосходному оснащению и численности сумели пробраться в город и оккупировали администрацию. Иракские снайперы притаились в засаде в разных местах.

Мы въехали в Хоррамшахр. С нами в машине были две твои подруги: Захра Алмасиан и Фатима Сахиби, которые вместе с доктором Садики ходили в мечеть и на фронт и привозили оттуда раненых. Кто-то из ребят сказал: «Будьте бдительны, иракцы где-то здесь в засаде». Не успел он закончить свою фразу, как мы увидели, что в сестру Алмасиан[142] попала пуля. Я быстро сел в машину, чтобы доставить ее в больницу Талегани. Несмотря на то, что она была ранена и потеряла много крови, она стойко держала себя в руках, не показывая, как ей плохо. Чтобы отвлечься, она спросила меня о тебе. Я ответил, что ты в Ширазе. Она сказала: «Но ребята, которые ездили в Шираз, уже вернулись».

На мгновение у меня едва не остановилось сердце. Но затем я подумал: «Ну и хорошо, что вернулись. Слава Богу! Огорчаться нечему». Я высадил сестер в больнице Талегани.

Мы с Рахманом вернулись домой. Отец каждый день все больше и больше оснащал землянку, которую построил для тебя. Он взял несколько пустых белых мешков из-под риса, наполнил их гравием и разложил вокруг убежища. Он натянул на него белую москитную сетку в качестве крыши. Каждый день он приносил туда по одному колокольчику. Отец никому не разрешал пользоваться землянкой. Он говорил: «Когда Масуме приедет из Шираза, она ночами будет спать в этой землянке».

Поиски тебя оказались напрасными – мы не смогли найти в Абадане ни единого следа, который привел бы нас к тебе. Рахман, хорошо знавший Шираз, отправился туда вместе с Мохаммадом. Рахман и Сейед были одноклассниками и давними друзьями, поэтому они начали диалог без всяких предисловий. Рахман спросил: «Сейед, сестры из Красного Полумесяца, представители губернатора и дети из приюта – все они находятся сейчас здесь?»

«Да, – ответил Сейед – несколько человек остались с детьми в качестве воспитателей, а другие вернулись в Абадан два дня назад».

Рахман спросил снова: «В которой из этих групп была моя сестра?»

Сейед растерянно, запинаясь, ответил: «Даже не знаю, что сказать… С той минуты, как мы привезли детей в Шираз, мы были заняты административными делами и размещением детей на новом месте, поэтому я Масуме больше не видел. Если бы дети не утверждали, что она была с нами, я бы вообще сомневался в том, что она приехала в Шираз. Будьте уверены, что в Ширазе ее нет, она, я уверен на сто процентов, вернулась в Абадан».

– Мы как раз приехали из Абадана и Хоррам-шахра. Последние известия о ней относятся к двадцатому мехра[143], когда она была командирована в Шираз.

Сейед тоже забеспокоился. Никто не мог ничего сделать, но ему просто хотелось быть с нами в эту минуту. Он сказал: «В любом случае я сделаю все, что от меня зависит, и готов сопровождать вас везде, куда бы вы ни собрались поехать».

Мы пошли к детям и расспросили каждого из них. Все они говорили только о том, что она была с ними в автобусе на протяжении всего пути. Одна только Насиба сказала: «Сестра утром пошла для паломничества в мавзолей Шах-Чераг. Она сказала, что останется там до утра».

С той минуты мавзолей Шах-Чераг стал для нас путеводной звездой. Мы спрашивали о тебе каждого паломника, проходившего мимо. Но ты исчезла бесследно, подобно фигурке, вылепленной изо льда, которая растаяла и просочилась сквозь землю, и никакого намека на твое местонахождение не было.

На обратном пути в Абадан мы, словно заблудившиеся, принимали любое беспутье за главную дорогу. Несколько раз мы сбивались с пути. Ни я не мог вести машину, ни Рахман. Каждые несколько минут мы менялись местами. На наших лицах будто нарисовались большие вопросительные знаки, и никто из нас не осмеливался ответить на этот вопрос. Мы внимательно наблюдали за трассой Шираз – Абадан в надежде наткнуться на какой-нибудь след или знак, ведущий к тебе, но все было тщетно. Мы разместили мать вместе с нашей младшей четырехмесячной сестрой Марьям в одном из административных зданий Нефтехимической компании города Махшахр. Возвращаясь в Абадан, мы проезжали мимо этих зданий, но, принимая во внимание текущее положение дел, мы не хотели идти к ней, щадя ее душевное состояние. К тому же Марьям была грудным ребенком. Всякий раз, когда мать видела нас, она призывала к тому, чтобы мы заботились друг о друге, ибо брат и сестра для человека – это сокровище.

Мы свернули в сторону Ахваза и поехали за Рахимом. В Ахвазе был организован Штаб поддержки Нефтяной компании фронту, в том самом месте, где ты находилась с Рахимом в первые дни войны. А после мы вместе вернулись в Абадан на автобусе, в котором перевозили пленных иракцев. Мы хотели сказать Рахиму о том, что ты пропала. В конце концов, одна голова – хорошо, а две – лучше.