У восточных ворот кипела ожесточенная битва со свежими войсками Свана, подошедшими с северо-восточной дороги. Король Аварн III, сражавшийся вместе со своими рыцарями на востоке, видя, что положение ухудшается с каждой секундой, отдал последний приказ: «Отходить в столицу, под защиту стен». Он, безусловно, понимал, что этим лишь оттягивает неминуемый конец, но это было единственное, что он мог сделать для сохранения жизней своих оставшихся в живых подданных. Его приказ разлетелся по всему полю битвы и достиг западных ворот через четверть часа.

* * *

Силы Верлойна иссякали. Даже волшебство, заключенное в доспехах, уже не помогало – руки и плечи страшно болели, все тело ныло. Слева показался рыцарь. Это не доспехи горцев, устало подумал Верлойн и вдруг сообразил – это же рыцарь Нуброгера! Почему он не видел их раньше? Они, видимо, стояли в секрете в поселке.

Со злобной радостью Верлойн направил Хинсала к рыцарю и сшибся с ним, нанося мощнейшие удары. Всего пять ударов – и рыцарь упал под копыта Хинсала. Но эти удары отозвались страшной тупой болью в уставших руках, и Верлойн невольно застонал.

Вдруг барон почувствовал, что вылетает из седла. Копье горца подкинуло его вверх, он перелетел через круп своего коня и рухнул на землю. Верлойн не потерял сознания от удара. Напротив, он тут же вскочил и, схватив левой рукой рыцаря, который его вышиб, стянул его с седла. Ударом меча Верлойн прикончил горца и с яростным криком повернулся к набросившейся на него пехоте. Слева его прикрывал закованный в броню Хинсал – конь, громко храпя, вставал на дыбы и проламывал копытами головы горцев.

Может быть, из-за шока, может быть, из-за открывшегося второго дыхания силы Верлойна, казалось, уже исчерпанные, вдруг вернулись. Он словно ожил. Перехватил свободной левой рукой древко пики, направленной ему в глаза, он дернул его на себя. Пикинер, удивленно хрюкнув, упал прямо на выставленный Лодрейст.

Верлойн услышал рев труб гулэрцев, сигнализирующих об отходе. Перекрывая шум боя, донесся крик Гвендра:

– Отходить! Организованно отходить!

Ну конечно, Аварн III пытается спасти остатки своей армии. Верлойн на его месте поступил бы так же. Барон отбросил ударом меченосца и отступил на два шага, вновь скрестил мечи с пехотинцем противника, опрокинул его на землю и снова отошел.

Горцы, услышавшие крик Гвендра и рев труб, ринулись вперед, стараясь превратить организованное пока отступление гулэрцев в бегство. Это им почти удалось, но они не учли одного – духа гулэрцев. Черноскальцы, услышав приказ короля, поняли, что битва проиграна. И они стали насмерть, ослушавшись приказа. Строй гулэрцев развернулся и встал полукругом. На помощь им на поле боя высыпали лучники, но остановить наступления они не смогли – да и как они могли это сделать, не обученные владению мечами и пиками, лишь в легких кожаных куртках, без брони?

Гулэрцы умирали справа и слева, Верлойн видел, как перед смертью они в последний раз, уже падая, старались ударить противника мечом. Перед полукругом гулэрцев вырос вал трупов, но горцы не прекращали накатываться на ряды защитников, которые уже не думали о самосохранении – они лишь убивали, разили и крушили, не стараясь отбивать удары, позабыв о собственной защите. В воздух взвилась туча стрел. Горских стрел. Гулэрцы даже не пытались от них укрыться. Это самоубийственное кольцо обороны остановило наступление горцев, но ненадолго – то, что продержаться достаточно длинный отрезок времени не удастся, понимал каждый находящийся на поле боя.

«Все, – подумал Верлойн. – Это больше чем просто поражение в битве, это конец королевства Черных скал. Надо же! Барон присутствовал при гибели целого королевства!»

По полю разнесся крик. Верлойн прислушался, нанося удар за ударом, не подпуская к себе горцев. Что это такое? Этот крик не был ни горским, ни гулэрским. Он был протяжным и исходил из тысячи глоток: «Казарад! КАБЭЙН И ГУЛЭР!»

На секунду все сражающиеся замерли.

Но только на секунду, до тех пор, пока все не поняли.

Верлойн сначала просто не поверил своим ушам. Казарад? Кабэйн? О Небо, Казарад! Гулэрцы заорали от радости, многие воины смеялись сквозь слезы. Вот то чудо, о котором говорил Алдруд! Казарад! Королевство Казарад пришло на помощь Аварну III. Многотысячная армия, свежие силы, тяжеловооруженные рыцари.

Вся мощь кабэйнской конницы обрушилась на ряды горцев, уже предвкушавших близкую победу. В мгновение ока строй горцев распался, сотни воинов гибли под копытами коней тяжеловооруженных рыцарей Кабэйна, закованных в светлую броню. Штандарты Казарада, красно-синие цвета, хлопали над головами рыцарей, словно огромные крылья.

Неожиданный удар кабэйнской армии разнес ряды горцев, как порыв ветра разносит опавшие листья. Вихрь из стали отбросил противника на юг. К войскам Казарада присоединились озверевшие от радостной ярости остатки гулэрской армии, круша противника, сминая его фланги и фронт, оттесняя его к поселку и дальше – в лес.

Горцы попытались перестроиться, но ряд еще не успевших встать плечом к плечу сванцев тут же был прорван конницей. Сотники отдавали приказы, но пехота их не слушала. Она бросила оружие и обратилась в паническое бегство.

Удар Казарада настолько деморализовал войска горцев, что те даже не пытались огрызаться, – они бежали без оглядки. Бежали с поля боя, оставив надежду выиграть эту битву. Это был конец армии страны Восточных гор.

У восточных ворот произошло то же самое, но в больших масштабах. Если на западе войска горцев попытались оказать хоть какое-то сопротивление, на востоке панику вызвало одно появление красно-синих штандартов. Горцы побежали, даже и не вступив в бой с конницей Казарада.

Это был разгром. Самый крупный разгром за всю историю королевства Восточных гор, разгром непобедимой армии, бывшей всего в шаге от победы над гулэрцами.

* * *

Верлойн устало опустился на мокрую от крови землю и непослушными руками снял шлем. В нос ударил запах крови, который уже перекрыл все остальные запахи. Запах смерти. Верлойн еле сдерживал тошноту, руки его дрожали от перенесенного напряжения, глаза застилала пелена. Но и сквозь пелену он видел, что представляло собой поле брани.

Груды трупов людей и лошадей (особенно много их было в том месте, где гулэрцы держали свою последнюю оборону), торчащие из земли копья, бродящие среди тел кони, лишившиеся своих седоков. Пыль оседала на изуродованные тела погибших гулэрцев и горцев. Сколько их полегло возле стен Гулэра? Кто знает...

Верлойн сидел возле разгромленного лагеря горцев. Остатки шатров, обломки осадных машин, трупы. Всюду трупы. Над поселком клубились столбы черного дыма.

Барон уронил голову на руки и опустил отяжелевшие веки. Покой. Вот все, что ему сейчас было нужно. Вокруг стояла звенящая тишина, еще более оглушающая, чем шум сражения. Никакой радости, никакого облегчения. Вокруг была пустота, она же наполняла и сердце Верлойна. Не так, совсем не так он представлял себе битвы. Почему летописцы никогда не описывают этот запах? Запах мертвых, запах тысяч мертвых? Почему не описывают они рои мух, садящихся на трупы, ползающих по изуродованным, окровавленным лицам?..