Таким образом она прожила в племени около двух недель, ни о чем не думая и ни о чем не беспокоясь, словно выпав из потока времени. А потом орочи стали собираться в путь, поскольку были людьми кочевыми, и позвали Еву с собой. Только тогда она вспомнила о том, кто она есть на самом деле – Ева Борисовна Михайловская (в девичестве – Полякова), жительница Москвы, мастер кукольного дела. «Я ведь умирала, буквально! А они меня спасли… Что же это было – колдовство?.. Или я бы и так выздоровела, без камлания Мунхэ-тенгри?..»

Перед тем как стойбище перекочевало бы в другое место, Долчан решила показать Еве Байкал.

– Ты ведь его еще не видела, Ева? Идем, а то так и не увидишь…

– Далеко?

– Не, не шибко… – затрясла иссиня-черными косами внучка шаманки.

Она повела Еву к озеру. В самом деле, путь оказался не особенно долгим. Скоро сосны расступились, и Ева увидела Байкал – такой огромный, что напоминал самое настоящее море. Солнечная рябь мерцала в зеленоватой прозрачной воде… Вокруг были скалы, поросшие кедровым стлаником и пушистым пепельным ковром лишайников. Над скалами стояли волны тайги – иначе как волнами эти многослойные массы деревьев и назвать было нельзя!

Берег был песчаный, очень чистый. Посреди него возвышался огромный, прямо-таки гигантский камень, весь покрытый мхом.

– Ух ты! – восхитилась Ева и полезла на него – время словно создало на камне нечто вроде ступеней. Долчан тоже запрыгала следом.

– Гром-камень, однако.

– Как? Гром-камень? – с любопытством переспросила Ева. – Почему?

– А я не знаю… Так вы его, русские, зовете.

– Гром-камень… Наверное, потому, что он огромный… Или в него молния попала! Гроза, гром, о-громный… – принялась Ева рассуждать вслух. – Да, наверное! В Петербурге памятник Петру Первому есть, работы Фальконе – он тоже на гром-камне стоит… Только этот гораздо больше!

– Ну-тко! – с гордостью воскликнула Долчан. – У нас все лучше…

На камне, сверху, лежала поваленная сухая сосенка – она росла тут, но, вероятно, непогода как-то повалила ее. Ева присела на сосну, а Долчан устроилась рядом. От озера дул ощутимо прохладный ветер прямо им в лица.

– Холодный он, твой Байкал…

– Летом холодом дует, зимой – теплом. Всегда разный он, однако… – философски заметила девочка. – Купаться посреди лета можно – не здесь, а там… – Она указала направление. – Где Сеногда, Онакачан…

– Не может быть!

– Честно слово! – истово произнесла Долчан.

Словно завороженная, смотрела Ева на озеро, которому было двадцать пять миллионов лет. Вода на его поверхности неуловимо и постоянно меняла цвет – от малахитового до бело-голубого, от серебристо-серого до аспидно-черного, и этой игрой красок, наверное, можно было любоваться бесконечно. «Душа мира…» – вспомнила Ева свой давний разговор с Ивой. Если где и пряталась душа мира, то именно здесь!

– Красиво как… Спасибо, Долчан, что привела меня сюда!

– Не я… – подумав, призналась девочка. – Мунхэ-тенгри сказала: «Долчан, веди нашу гостью к озеру!»

– У тебя очень мудрая бабушка! – засмеялась Ева.

– Сколько живу здесь, даже дважды… – Долчан подняла два пальца для убедительности, – …дважды одинаковым не видела Байкал. Всегда разный он, однако!

Ева приставила ладонь ко лбу. В прозрачном, ясном воздухе было видно все далеко, поразительно четко. Вдоль берега, тарахтя, бодро плыла моторная лодка. На корме неподвижно сидел человек, и ветер трепал его длинные черные волосы.

– Плывет кто-то… – пробормотала Ева, и вдруг неясное беспокойство заставило ее сердце биться сильнее.

* * *

…Все последние дни они провели в поисках, прошлись вдоль всего течения Синички. Никаких следов.

Михайловский очень скоро присоединился к этим поискам, хоть Силин и возражал против его участия:

– Слабы вы еще, Даниил Петрович…

– Ничего, на мне давно все как на собаке зажило!

Он и в самом деле чувствовал себя вполне сносно, лишний раз убедившись в том, что в экстремальных обстоятельствах человек способен восстановиться очень быстро. Одна мысль, одно желание владело им – найти Еву.

Но тайга не хотела ее возвращать.

По смиренному, строго-печальному лицу лесника Михайловский уже давно прочитал приговор, но все еще не хотел ему верить.

– Вот что, Даниил Петрович, – не выдержал, все-таки сказал Иван Платонович в один из дней. – Делать вам тут больше нечего, не тратьте попусту сил. Лето на исходе, скоро холода ударят: в Москву ехать вам надо…

– Я никуда не поеду.

– Полно, Даниил Петрович! – сурово сказал лесник. – Не маленький, поди, сами все понимаете… Надежды нет. Уж сколько мы Еву Борисовну здесь искали!

«Надежды нет, – эхом отозвалось в голове у Михайловского. – Каркнул ворон – Nevermore…»

Они спустились к тому месту, где река впадала в Байкал.

– Здесь я одно из своих транспортных средств прячу… – Лесник вывел из кустов моторку. – Пойдете вдоль берега, так что вряд ли заблудитесь. Ветер тихий, не штормит – скоро будете в Рыбине – поселке, что в том направлении. Может, там что о супруге вашей известно будет… Да, в Рыбине человек хороший живет, Осип Нилыч, Тонин крестный… У него рация есть, по ней вертолет можно вызвать, ежели что. Заберут вас отсюда… Я бы с вами поехал, Даниил Петрович, но Тоню одну оставить не могу. Бензина хватить должно, полный бак. Управлять умеете?

– Да, могу…

Михайловский сел в лодку, Силин оттолкнул ее от берега.

– Удачи!

– А лодка? – крикнул Михайловский, заводя мотор.

– Нашли о чем беспокоиться… Да Осип Нилыч потом мне ее вернет при первой оказии!

Михайловский плыл вдоль скалистого, заросшего соснами берега и то и дело поглядывал на него. «Где ты, Ева? Куда пропала?..»

Вода вблизи берега была голубовато-серой, очень прозрачной – даже видно цветные камни на дне. Казалось, опусти за борт руку, зачерпни камешков… Но Михайловский знал, что этому ощущению нельзя верить, на самом деле глубина озера – метров тридцать-сорок. Оптический обман, одним словом.

Чуть подальше вода мерцала зеленоватым блеском – от диатомовых водорослей.

Михайловский довольно долго плыл вдоль скалистых, неровных, извилистых берегов, но скоро они стали более пологими. А потом увидел нечто вроде небольшого залива.

Посредине возвышался гигантский валун, и на нем сидели, судя по одежде, какие-то местные жители. Эвенки или кто еще…

Михайловский, подплыв ближе, заглушил мотор – он хотел спросить о Еве, не встречалась ли она кому здесь.

– Эй, привет! – крикнул он, задрав голову и размахивая руками, когда лодка уперлась носом в прибрежный песок. – Не подскажете ли…