– Она спрыгнула с десятого этажа. Не могу представить, насколько ей было плохо, если она решилась на такой отчаянный шаг.

– Она не была какой-нибудь психичкой, склонной к демонстративным действиям. Знаешь, многие подростки постоянно угрожают покончить с собой, для них это излюбленная тема.

– Вот именно такие как раз ничего и не делают.

– А Яна воспринимала жизнь как подарок, она радовалась каждому новому дню. Все мне говорили – какой у вас солнечный ребёнок… И вот… Она действительно не могла больше жить, настолько ей было плохо, каждая минута невыносима… Это я во всём виновата… Не нашла правильных слов, не убедила. Не смогла объяснить, что боль пройдёт и потом снова можно будет жить… Не сразу, конечно… Но всё-таки… Я схожу выпью воды, ладно?

Андрей подождал, пока Виктория вернётся. Он заметил, что она умылась холодной водой. Он даже на мгновение ощутил на губах прохладу её щеки…

– Я знаю, что Яна отправила тебе SMS с телефона.

– Да, отправила… Наверное, за минуту до того, как сделала последний шаг. Она написала мне: «Мамочка, прости меня, я больше не могу! Я тебя люблю!», а Глебу отправила сообщение на его страничку в Интернете: «Прощай! Ты самый лучший!»… Эсэемэска пришла с опозданием. Она где-то блуждала целых двадцать минут. Когда я её получила, я бросилась звонить дочке, но её телефон уже не отвечал. Если бы сообщение пришло вовремя и я сразу бы перезвонила… Тогда, может быть…

– Думаю, Яна сразу же отключила телефон.

– Да, наверное…

– А Глебу, как я понимаю, пришлось туго?

– К сожалению… Когда он вернулся из поездки, на него ополчился весь белый свет. Если б Яна не попала в лапы Устименко, они с Глебом, скорее всего, помирились бы и продолжали дружить. В школе у них был имидж Ромео и Джульетты, никто не сомневался в их любви… А так… Глеба превратили чуть ли не в убийцу, его затравили. Бедный мальчишка! Я говорила всем, чтобы оставили пацана в покое, но не могла быть до конца искренней, не могла раскрыть тайну. Иначе бы все начали склонять имя Яны, рассказывать, что с ней произошло в поезде…

– Твоя мама тоже не вынесла горя.

– Да, на следующий день после гибели Яны, узнав о трагедии, мама умерла от сердечного приступа. Это был самый страшный сентябрь в моей жизни… Я тоже не хотела жить, но нужно было метаться между двумя городами и организовывать похороны. Мне помогли коллеги из «Арматики», именно они всем занимались… А я думала: ладно, сделаю всё, что должна, а потом наглотаюсь таблеток, и мои мучения прекратятся. Дочка – это самое драгоценное, что у меня было, моё сокровище, надежда, самый лучший друг. Я жила ради неё, а теперь какой смысл жить? Подруга-врач привезла мне сильные транквилизаторы. Они притупляли боль, но лишали воли – я уже не думала о самоубийстве. Целый год провела практически в коме, всё было как в тумане…

– Но тебе удалось как-то выкарабкаться.

– Да, через год я соскочила с таблеток, туман рассеялся, но… Но если раньше мне всё было безразлично, то теперь я думала только о мести. Эти мысли меня преследовали и выматывали, буквально жгли огнём. Я уже не могла смириться с тем, что Устименко продолжает топтать землю, в то время как моей доченьки уже нет в живых. И не только Устименко, а ещё три негодяя из поезда – проводник и попутчики…

– Ты думаешь, если бы проводник посадил Яну в другое купе… А Померанцев и Бадьянов не проявили равнодушие…

– …тогда бы ничего не случилось!

– И ты твёрдо решила отомстить.

– Да. В августе прошлого года начала действовать. Сначала на железной дороге разузнала фамилию и координаты проводника. Это было нетрудно, так как я помнила – ещё бы! – дату, поезд и вагон. Гораздо труднее было раздобыть пистолет, но в конце концов я его купила. Проводник Артур Коровкин жил в Екатеринбурге. Я отправилась туда в командировку, сказав начальству, что нашла выгодных клиентов. Действительно, нашла. А пока заключала контракты, одновременно выслеживала Коровкина… Переписывалась с ним на сайте знакомств. Узнала, что первого октября он идёт на «Революционную вечеринку» в ночной клуб «Галактика удовольствий». Я наложила тонну макияжа, надела чёрный парик-каре и ярко-красное платье.

– Красный цвет был дресс-кодом «Революционной вечеринки».

– Ты и это выяснил? Я не смогла бы пронести оружие внутрь, поэтому спрятала свёрток у мусорных баков. Подцепила Коровкина, потанцевала с ним. Потом позвала проветриться. У него с собой была и трава, и таблетки, он был заряжен по полной. Предложил мне, я согласилась составить ему компанию. Мы стояли у заднего входа, я незаметно переложила пистолет в сумку.

– Незаметно? Как такое возможно?

– Сказала: ой, подожди-ка, мне надо кое-что поправить. И скрылась из виду.

– Теперь ясно.

– Коровкин был уже слегка под кайфом, поэтому мои вопросы его не настораживали. Он болтал без умолку. Постепенно мы выяснили, что завтра ему в рейс, а я сообщила, что как раз сейчас ищу проводника, сопровождавшего пятый вагон четыреста второго поезда год назад. И готова щедро заплатить за любую информацию. Фантастическое совпадение, но Коровкин оказался тем самым проводником! Он сразу вспомнил девушку и троих её попутчиков, правда, не признался, что у него самого рыльце в пушку – посадил девушку без билета, да ещё и в купе к мужикам… Коровкин сказал, что сразу заподозрил неладное – ведь парень внезапно соскочил с поезда. А юная пассажирка ни разу не вышла из купе, а утром выглядела ужасно… О других пассажирах Коровкин ничего не смог рассказать… Я полезла в сумочку – словно за деньгами, но вместо денег достала оружие. Пока Коровкин хлопал от удивления глазами, пялясь на ствол, я объяснила ему, что та девочка не смогла пережить случившегося и покончила с собой, а я – её несчастная мать… Потом выстрелила. Он упал. Я отправилась ловить такси.

– И никаких сомнений? Тебя ничто не остановило?

– Ночью я долго всматривалась в своё отражение в зеркале, старалась понять – кто я? Монстр? Ведь я убила человека… И не испытала никаких эмоций, была спокойной, так, словно ничего не произошло. Я поняла, что для матери, пережившей трагическую смерть ребёнка, любые чувства будут мелкими и незначительными. Да, я ощущала угрызения совести, но это было сущей ерундой по сравнению с той чудовищной болью, которую я испытала. Даже смешно. Я поняла, что могу, не задумываясь, уничтожить хоть двадцать человек, если выяснится, что они причастны к гибели моей дочери… Видишь, с каким чудовищем ты связался? – горько усмехнулась Виктория.

– Ты не чудовище.

– Теперь я сосредоточилась на другом персонаже. Яна ночью слышала разговор мужчин и запомнила, что одного зовут Львом и он является собственником екатеринбургского кафе под названием «Львиное сердце». Не составило труда вычислить фамилию владельца кафе. Это был Лев Бадьянов, сорокадвухлетний предприниматель. Весь октябрь я собирала информацию о нём, прикидывала, как подобраться поближе. Девятого ноября снова отправилась в Екатеринбург, где договорилась о встрече с Львом Бадьяновым.