неизбежно сводит на нет духовность в деятельности храмов (в соответствии со статьей 21 (29, 1), 25 и 26 Конституции Индии), и ведет к нежелательной трансформации самого места отправления культа, что в корне противоречит закону – Places of Worship (Special Provisions Act, 1991) (Rangarajan, 2015: 13).

Уже долгое время в независимой Индии ведутся споры о предназначении храмов и продолжаются попытки защитить их от огосударствления (Governmentization) и коммерциализации, поскольку такая политика ведет к уничтожению духовной составляющей индуистских храмов – той цели, ради которой они создавались. Из-за усиления государственного контроля индуистские религиозные институты начали утрачивать свою идентичность[234]. Государственное вмешательство в дела храма запустило процесс их коммерциализации, и храмовая деятельность теперь нацелена на увеличение доходов за счет прихожан. То есть, у сегодняшних храмов цели не духовные, а сугубо материальные.

Отсутствие единой организационной структуры для индуистских храмов и религиозных учреждений является сегодня предметом серьезных обсуждений. Хотя не секрет, что основанием для государственного контроля послужило не только отсутствие единой организационной платформы у индуистских храмов, но и храмовое богатство (Rangarajan, 2015: 18). Ч. С. Рангараджан, как и другие неравнодушные люди, считает, что крайне необходимо созвать представителей храмов и религиозных лидеров для того, чтобы выработать новую правовую и организационную основу, обеспечивающую управление храмами и религиозными учреждениями в целях их защиты от огосударствления и коммерциализации. Также необходимо создать в каждом храме условия для того, чтобы жрецы, занимаясь наследственной деятельностью, имели возможность совершать отправление культа в соответствии с правилами храма и местными обычаями (Rangarajan, 2015: 23).

Для решения проблем, связанных с храмовой деятельностью, еще в XIX веке принимались соответствующие меры и разрабатывались законы (Regulation VII of 1817, Act XX of 1863, Section 92 of the Civil Procedure Code, the HRE Act of 1927, the HRCE Act of 1951). Однако многие проблемы так и остались нерешенными до сих пор. А причины очень хорошо известны: коррумпированные попечители, плохо обученные жрецы, непомерные расходы, внутренние конфликты, а также использование храмов для личного обогащения, повышения статуса и влияния (Rangarajan, 2015: 92).

Согласно закону от 1987 года (1987 Endowments Act), который многие считают крайне неудачным, стало возможным переводить жрецов из одного храма в другой, потому что с этого времени они считались обычным светским персоналом. А это совершенно противоречит традиции. Если даже вахана, принадлежащая одному храму, не может быть использована в другом храме[235], то жрец тем более не может менять храмы для совершения богослужения.

После ритуала установления в гарбхагрихе мурти (prāṇapratiṣṭha) жрец посвящает свое служение конкретному божеству, которому он и должен служить в дальнейшем на протяжении всей жизни. Он просто не имеет права переходить на службу к другому божеству и в другой храм. Но если какой-либо жрец отказывается переходить в другой храм, оставаясь верным своей дхарме, то получается, что тем самым он нарушает закон. Ч. С. Рангараджан рассказывает об одном таком случае. Когда один деревенский арчака отказался выполнить распоряжение властей и перейти в другой храм, то против этого слабого и беспомощного человека были брошены серьезные силы – полиция и представители налоговой службы (Rangarajan, 2016: 23).

Ч. С. Рангараджан прямо называет закон 1987 года бессмысленным, разрушающим храмовую систему (Rangarajan, 2016: 23). И он не одинок в своем мнении. В СМИ, в научной литературе, в различных обсуждениях и в частных беседах люди высказываются против государственного контроля, который, по их мнению, после обретения независимости просто уничтожил индуистские религиозные учреждения. И сделано это было за каких-то 70 лет, в то время как даже за сотни лет иностранного вторжения и правления не удалось добиться такого разрушительного эффекта (см. VAK, 2016, № 9: 3).

По мнению религиозно настроенного большинства, система храмового управления сегодня находится в чрезвычайно тяжелом положении во многом именно из-за репрессивного характера действующих законов. Прежде всего, это касается южноиндийских штатов Керала, Тамилнаду, Андхра Прадеш и Карнатака, а также штатов Махараштра, Раджастхан и Гуджарат. Главным образом, проблемы возникают вследствие административных нарушений, поскольку законы наделили широкими полномочиями бюрократов, принимающих решения в отношении храмовой деятельности. Создать учреждение и защитить его является сложнейшей задачей, но уничтожить его очень просто – достаточно непродуманного законодательства (Rangarajan, 2015: 18).

По мнению Ч. С. Рангараджана, отношения, которые сложились между индуистскими храмами и государством, не совсем адекватные (Rangarajan, 2015: 19). Он считает политику правительства в отношении индуистских храмов в корне неверной, поскольку она ведет к закрытию храмов и к обнищанию арчаков, а значит, и их семей. Более того, в некоторых случаях приводит к самоубийствам. По признанию самого правительства штата Андхра Прадеш, многие храмы, расположенные в сельской местности, пострадали из-за принятых законов (30/87 Endowments Act, Amendment Act 33 от 2007) и вынуждены были свернуть свою деятельность, приостановив богослужения. Пуджи здесь больше не проводятся. В одном лишь штате Андхра Прадеш закрыто 90 % маленьких храмов (Rangarajan, 2015: 17, 66).

В последние время наблюдается существенное увеличение числа паломников, посещающих большие храмы, в то время как старые деревенские храмики простаивают и разрушаются, не имея возможности осуществлять традиционную ритуальную деятельность. Это привело к сложному положению арчаков, которые не могут заниматься своей наследственной профессией. Надежды на то, что арчаки будут получать зарплату и станут обеспеченными, не оправдались. Ни одно правительство не смогло платить зарплату арчакам, но при этом не позволяет им самим управлять храмами (Rangarajan, 2015: 69–70).

Служба в храмах, расположенных, главным образом, в сельской местности, обозначается термином арчакатвам (телугу: arcakatvaṁ, тамил. ācāriyattuvam). Это занятие с очень низким годовым доходом. Но такие храмы составляют порядка 90 % от их общего количества. Здесь только наследственная система может гарантировать наличие профессиональных жрецов, имеющих высокую квалификацию. Раньше было заведено, что семья обучает традиционной профессии, по крайней мере, одного из своих членов, что считается долгом по отношению к божеству и обществу – так предписывают Агамы. Еще Агамы говорят, что если арчака окажется недостойным или неспособным выполнять свои обязанности, то семья должна позаботиться о том, чтобы найти ему достойную замену. То есть, подготовка профессионального жреца – это долг и обязанность семьи перед обществом.

Таким образом, традиционный уклад жизни обеспечивал бесперебойное проведение ритуалов, а его уничтожение приводит к разрушению и к закрытию храмов, поскольку нет желающих практически за нулевой оклад в какой-нибудь далекой деревушке заниматься наследственной деятельностью. Прогнозы политиков относительно того, что отмена наследственного права улучшит ситуацию, не сбылись. Они полагали, что таким образом предоставят возможность большему количеству людей получить профессию жреца, однако почему-то не находится желающих отправиться в отдаленную деревню, чтобы служить