– Ужасно, – тяжело вздохнула Таня.

– У каждого из этих людей ужасная история, – повторил ее слова циркач. – Человека-рыбу, к примеру, мать в детстве продала бродячим цыганам, перепугавшись его уродства. Цыгане возили его по ярмаркам, показывая в клетке на потеху толпе, при этом сильно били и кормили объедками. Он попал ко мне в возрасте тридцати лет с умственным развитием, ну, похоже, пятилетнего ребенка, и было это всего два месяца назад, когда мне пришла мысль создать подобие американского шоу. Теперь я отвечаю за него. И я видел сотни таких историй! Многие ведь не попали в шоу…

– А можно ли назвать их обычными людьми с умственной точки зрения, невзирая на их физическую аномалию? – Это вопрос Таня задала неожиданно даже для себя самой.

– Нет, конечно. – Казалось циркач был немного удивлен этим ее вопросом. – Они ведь не обычные люди, с нормальной точки зрения. И рассуждают не так, как обычные. У них смазаны критерии и понятия, те же границы добра и зла. Они способны на бескорыстную, невероятную доброту и в то же время на страшное, дьявольское зло. Но на зло все-таки больше, потому что с ними обращались жестоко, они это помнят. И никто из них не видел в своей жизни настоящего добра. Ведь мой кусок хлеба – это тоже не добро. Это очень тяжелый вопрос. И, наверное, я скажу плохо, но честно: таким людям нельзя доверять. Физическое уродство всегда провоцирует обиду и злобу. Такие люди не только совмещают в себе оба пола, но так перемешивают в себе понятия добра и зла, что они сливаются в одно-единое целое. И это – зло. А потому с ними необходима осторожность. Я даже стараюсь, чтобы они жили отдельно от остальных артистов.

– Держите их в клетке? – недобро усмехнулась Таня.

– Ну, это вы уж слишком! – Циркач даже не улыбнулся в ответ. – Просто они живут в другом месте. Скажем, так: в стоящем особняком доме, который я для них снял.

– Вы боитесь их, – уточнила Таня, – боитесь, что кто-то выйдет из-под контроля.

– Боюсь, – согласился циркач. – Мне не стыдно в этом признаться. Каждый бы боялся. Но я отказаться от них уже никак не могу.

– Печальная история. – Таня не могла найти слов для поддержания разговора.

Директор помолчал.

– Говорят, уродцы специально были созданы дьяволом, чтобы посмеяться над Богом. Бог вдохнул в них душу и посрамил дьявола. Но некоторых дьяволу все же удалось спрятать. Потому они и остались без души. – Хозяин цирковой труппы словно с неким удовольствием начал пересказывать Тане эту красивую легенду.

– Послушайте, – прервала она его резко, – а вот если бы вам сказали про какого-то человека, что он – уродец из цирка Барнума, что бы вы подумали про него?

– Я бы подумал, что этот человек скрывает под одеждой какое-то ужасающее физическое уродство, – довольно быстро отреагировал на вопрос циркач. – Шестой палец на ноге или там, к примеру, свиной хвостик…

– Ой, хвостик? – не удержавшись, рассмеялась Таня.

– А что? – улыбнулся циркач. – Есть и такая аномалия! И встречается гораздо чаще, чем вы думаете!

– То есть вы бы сразу предположили, что этот человек имеет именно физическое, а не моральное уродство? – посерьезнев, уточнила Таня – К примеру, склонность к серийным убийствам?

– Конечно, физическое, – твердо ответил циркач. – К сожалению, об убийствах в наше военное время и говорить не приходится! Вы посмотрите, как мы живем. Сейчас почти каждый склонен к серийным убийствам!..

Таня вежливо поблагодарила хозяина цирковой труппы за его весьма познавательный рассказ и покинула гостиницу «Франция» со смутным чувством. По дороге она вполне серьезно обдумывала его слова. Они уже складывались в ее голове в довольно-таки связную картину. Но картина эта выходила такой, что ее было страшно даже представить…

Таня ворочалась в постели, который час пытаясь заставить себя заснуть. Мучительная ночь без сна навалилось на нее словно душным, тяжелым облаком, вдавливая в податливую, жирную землю. Это ощущение удушья и страха было таким физически ощутимым, что Тане стало казаться – ее закапывают заживо. Раскаленная волна ужаса затопила мозг багровым маревом, и она вскочила в кровати и включила лампу.

Мысли мучили ее, лишали покоя, но в то же время категорически отказывались складываться в единое целое полной картины. Картины не было, Таня пока не видела общего, хотя отдельных, уже разгаданных фрагментов было достаточно много.

Что, собственно, она делает? Пытается выгнать из города Марию Никифорову, ту самую дьяволицу, прозванную так за невероятную жестокость, развязавшую в криминальном мире страшную войну уличных банд для того, чтобы отвлечь внимание властей от подготовки красного восстания? Ту самую Никифорову, которая, зарабатывая деньги для восстания, придумала продавать одесских девушек в страшное рабство? Ту самую, которая решила ее убить – за то, что помешала застрелить охранника тюрьмы и тем спровоцировать вооруженный конфликт, а еще за то, что раскрыла правду о девушках и даже о ворованном оружии, предназначенном для фронта? Ту Никифорову, которая убила Корня?… Да, было из-за чего расправиться с ней, с Таней…

От этих мыслей Тане становилось все хуже и хуже…

Она выключила раздражающий ее свет и улеглась обратно в постель, закутавшись в одеяло с головой.

И в этот момент кто-то с силой заколотил в ее двери. Стук наполнил всю квартиру таким грохотом, что Таня подскочила. Сердце выпрыгивало из груди. Но она заставила себя успокоиться, как-то сразу поняв, что этот шум не несет в себе плохого для нее, ведь убийцы проникают в квартиру бесшумно.

На пороге стоял раскрасневшийся, взъерошенный Володя.

– Одевайся быстро! – крикнул он. – В ресторане «Карета Катерины» был взрыв, он горит!

Тане не надо было повторять дважды. И очень скоро вместе с Сосновским она уже неслась по ночному городу. По дороге Володя сбивчиво рассказывал о том, что допоздна засиделся в редакции, работая над материалом, когда один из начинающих репортеров принес новость о том, что в ресторане на Дерибасовской страшный пожар. Не мешкая Володя бросился за Таней, в то время, когда репортер помчался к месту пожарища, невероятно удивленный тем, что сам Трацом уступает ему такой материал.

– Это Никифорова, – Тане все было ясно, – она расправилась с ними.

– Без сомнений, – согласно кивнул Володя, – вот только бы узнать за что.

На пожарище уже суетились пожарные команды. Но воды, к сожалению, как обычно, не хватало. Вода всегда была проблемой для Одессы, особенно в момент пожаров. Здание, в котором находился ресторан «Карета Катерины», уже превратилось в обугленный черный остов, внутри которого бушевало жаркое, почти адское пламя. Казалось, дьявол специально разжег в самом центре города свою карающую, жаркую печь.

Молоденький репортер, смотревший на Володю с подобострастным восхищением, тараторя, сообщал новости. По его словам, ресторан был уже закрыт, когда в нем раздался страшный взрыв. Время было уже позднее, а потому в помещении оставались только двое его владельцев – они жили на втором этаже того же здания, где находился ресторан.