Да, он утопил Ивана Сидорова. Но этот криминальный тип был явный преступник. А вор должен лежать на дне!

Очнувшись, Смолкин понял, что он привязан к стулу обычными медицинскими бинтами.

Он сидел с вялой, туманной и больной головой. А Костя Зубов с чем-то колдовал, бегая вокруг стола, на котором лежала маска с пустыми дырками.

Не очень понятно почему, но Константин взял с буфета маленькую пластиковую бутылочку кваса. Он открыл ее и вылил на пол половину густой коричневой жидкости.

Потом Зубов сел за стол и начал бросать в бутылку сверкающие камушки, которые лежали на тарелке.

Очень аккуратный парень! Он бросал бриллианты не скопом, а ласково – один за другим.

Потом он завернул пробку и запихнул сосуд в верхний карман рубашки.

Но это было только первое действие спектакля!

Дальше началось страшное…

Артист убрал маску со стола. Потом он нашел пачку старых газет, начал мять их и раскладывать везде – на полу, на диване, на комоде.

В конце концов, он поставил на стол высокую свечу на шаткой подставке и стал обкладывать ее смятыми газетными листами.

По доброте душевной Зубов не мог и не хотел убивать полковника своими руками.

Но, если зажечь свечку, то через двадцать или тридцать минут она уменьшится в размерах, комки бумаги завалятся на нее и загорятся.

Потом огненные шары свалятся на пол, поджигая все вокруг – диван, книги, скатерть, стол и стул под полковником Юрием Смолкиным.

Артист взял в руки маску, зажег свечу и пошел к выходу.

На пороге Костя Зубов оглянулся.

Газетные комки на полу расправлялись, шуршали и создавали ощущение грязного снега и зимней поземки.

У Гектора, как у интеллигентного человека сразу всплыли в памяти строки классика:

«Мело, мело по всей земле

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела»…

Закрывая дверь, Костя подумал, что Борис Пастернак действительно великий поэт. Просто гений!

Как ярко он описал ситуацию внутри старой дачи на Соловьиной улице…

* * *

Яхта «Удача» патрулировала побережье от Крестовского острова в сторону поселка Лисий Нос.

С небольшим запозданием от одной из стоянок Лахты в Финский залив вышел белый катер с красной полосой по борту. Через капитанский бинокль было видно, что это «Пальмира», а на борту всего один человек…

«Удача» пошла наперерез, прижимая катерок к берегу.

Зубов быстро всё понял. И он начал хитрить!

Константин сделал вид, что замедляет движение. Но в какой-то момент он врубил полный ход, поворачивая катер от берега носом на Кронштадт.

Около дамбы были отмели, каменистые островки и скалы. Именно там легкий катер мог затеряться и уйти от погони.

Капитан «Удачи» тоже увеличил ход, догнал катер Зубова и в какой-то момент пошел на абордаж.

Прямо, как в той песне про пиратов:

«А мы с «Пальмирой» становились к борту борт.

И прав был капитан – еще не вечер»…

От бокового удара белый катер с красной полосой так тряхнуло, что артиста выбросило за борт.

«Пальмира» развернулась и сама собой пошла в сторону поселка Лисий Нос.

А яхта страховщиков сбросила ход и начала возвращаться к месту тарана.

Там на воде далеко друг от друга плавали разные вещи: орлиная маска, бутылочка кваса и артист Зубов.

Пока «Удача» подходила ближе, Константин огляделся, подгреб к бутылочке с квасом, схватил ее и направился к берегу. Он плыл, загребая одной рукой, как Василий Чапаев на реке Урал.

Увидав на воде маску с орлиным клювом, детектив Бурлаков обрадовался. Хорошо, что индейцы племени Сквамиш делали свои маски из дерева, а не из глины.

Частный сыщик сбросил обувь, схватил спасательный жилет и бросился в холодную воду Балтики. Он успел догнать уплывавшую маску!

Когда Петра поднимали на борт, он стучал зубами от холода и приговаривал:

– Я нашел ее! Мне надо срочно к реставратору. Он подкрасит, и тогда можно в Кунсткамеру возвращать…

Через минуту капитан «Удачи» поднимал Костю Зубова, зацепив багром за джинсы.

Когда артиста подняли на борт, он нежно прижимал к груди недопитую бутылочку кваса…

Никто не понял почему, но Андрей Стругов отнял у мокрого Гектора пластиковый сосуд, встряхнул его рядом с ухом, положил в кожаный кофр от фотоаппарата и плотно застегнул на все замки.

* * *

Свеча неумолимо уменьшалась в размерах!

Юрий Смолкин решил не дожидаться конца. Он начал раскачивать стул, по сантиметру приближаясь к столу.

Но пол вибрировал, и свечка раскачивалась, готовясь упасть на мятую бумагу.

Замерев на секунду, полковник продолжил путь.

Он двигался медленнее черепахи. Но та ползет просто так, а он спасал свою жизнь…

Смолкин чуть не толкнул стол, уткнувшись в него грудью. Теперь до свечи оставалось сорок сантиметров.

Набрав в грудь побольше воздуха, полковник вытянул вперед шею и дунул, как именинник на юбилейный торт.

Свечка погасла, качнулась два раза и упала фитилем на газеты.

Но теперь это было не страшно!

Теперь ему оставалось сидеть на стуле и ждать. Ведь обязательно кто-нибудь и когда-нибудь приедет на эту проклятую дачу…

* * *

Через две недели в корпункт «Зубра» на Шестой линии Васильевского острова пришел курьер и оставил в коридоре две пачки с новыми номерами журнала.

Статья Тани и Андрея Струговых полностью соответствовала разделу «Криминальная хроника». Тут была и кража маски, и смерть режиссера, и гибель «Коротышки», и морской таран возле поселка Лисий Нос.

Журналисты, правда, не стали уточнять роль полковника Смолкина. С одной стороны он оборотень, а с другой Юрий Сергеевич сам чуть не погорел! Он вполне мог стать третьей жертвой Константина Зубова.

Но главное не это! Просто Струговым сверху намекнули, что «Зубру» не стоит начинать работу в Питере с наездов на местных полицейских. Особенно в чине полковника!

Андрей принес в комнату пачку и вытащил еще пахнущий краской журнал.

Сразу бросался в глаза анонс их статьи под названием «Маски сорваны».

Но картинка на обложке была совсем не криминальная. Главный редактор Эльдар Натанович решил поместить фото Ирины Полонской.

Правнучка известного этнографа с загадочной улыбкой сидела за столом. На стене над ее правым плечом висела маска канадского племени Сквамиш.