Эван ее остановил.

– Он оставил ей сундук с одеждой. И знаешь, – добавил он, не глядя на нее, – все эти годы, когда она рассказывала мне эту историю, я думал, она говорит про этот сундук, чтобы подчеркнуть отцовские чуткость и отзывчивость. Платья, украшенные жемчугом и расшитые золотой нитью – все это продалось к тому времени, как я начал понимать, что означают жемчуга и золото. Я всегда надеялся, что она рассказывает мне эту историю, чтобы подчеркнуть его человечность, он же знал, на какую жизнь ее обрекает. На жизнь, которую она не выбирала.

Грейс глубоко вздохнула. Господь свидетель, она видела в Гардене и лучшее, и худшее, но с тех пор, как Бесперчаточники начали управлять Трущобами, они делали все возможное, чтобы живущие тут люди могли сами делать свой выбор.

Выбор, обеспечивающий честный труд. И безопасность.

И слишком редко женщины могли позволить себе это.

Эван продолжил:

– Но сейчас, став взрослым, я понимаю, что это не имело никакого отношения к гуманности. Он был в бешенстве. И хотел, чтобы она прожила остаток своих дней с этим сундуком, полным выцветающих шелков, и каждый день вспоминала, от чего отказалась. Ради меня. Он хотел, чтобы она сожалела о рождении сына.

Грейс помотала головой.

– Она не сожалела.

– Ты этого не знаешь.

– Знаю, – с чувством ответила она, не допуская возражений. – Знаю, потому что прожила в Гардене дольше, чем ты, и видела больше, чем довелось тебе. И я знаю, что женщины, не желающие иметь детей, их и не имеют. А твоя мать пошла на этот шаг. – Она взяла его лицо в ладони. – Герцог не оставил ее ни с чем, Эван. Он оставил ее с тобой. Это был ее выбор.

– И что ей дал этот выбор? – спросил он, и в голосе его послышался гнев. – Она умерла в нищете, всеми забытая. С ней не было даже меня.

Грейс кивнула.

– Верно, и я от души надеюсь, что твой отец сейчас горит в аду за это и за тысячу других грехов. Но ты-то не умер. – В глазах у нее заблестели слезы. – Ты не умер, Эван, и это дар, который она преподнесла тебе.

Он надолго погрузился в свои мысли, но Грейс прервала молчание, чтобы поведать ему свою историю:

– Знаешь, я ведь ее искала.

Его взгляд метнулся к ней.

– Но она уже умерла, – сказала Грейс. – Горячка.

– Знаю, – ответил он. – Она умерла, когда мы жили в Бергси. Он получил массу удовольствий, рассказывая мне об этом как-то вечером после вашего побега – видишь ли, я недостаточно раскаялся после его порки.

Грейс вздрогнула.

– Мне жаль.

Он покачал головой, отмахнувшись от ее слов.

– Но зачем ты ее искала?

– Подумала, если бы только я смогла… – Она осеклась.

– Говори.

В ту минуту она не могла отказать ему ни в чем.

– Подумала, ты бы мог к ней вернуться.

Он сглотнул.

– Я не мог.

Грейс не позволила ему отвернуться.

– Ты не мог пойти с нами. Ты не мог вернуться к ней. Рассказывай.

– Вам всем угрожала опасность, – произнес он, и грудь его сжалась от чувства вины. – И причиной этому был я. Он знал, где вы. – Ненависть в его голосе напоминала ледяной холод. – Во всяком случае, сказал мне, что знает, и я ему поверил. И еще он сказал, что если я когда-нибудь сбегу от него, он отыщет тебя и докончит то, чего я не сделал. – Эван помолчал. – Чего я никогда бы не сделал.

Они начали понимать.

– Он хотел, чтобы я умерла.

– Да.

– И хотел, чтобы это сделал ты.

– Мое последнее задание, – отозвался он. – Убить тебя.

Временная замена.

– Чтобы уничтожить даже мизерную вероятность того, что кто-нибудь узнает: ты не настоящий наследник.

– Не только это, – поправил ее он. – Чтобы быть уверенным, что у меня никого не осталось.

Вот теперь сердце Грейс заколотилось. В душе боролись растерянность, гнев и печаль. Так вот какова цена ее жизни! Она, Девон и Уит сбежали, а что потом случилось с Эваном?

– Титул в начале, в конце и всегда, – сказал он. – Наследник в начале, в конце и всегда.

Мысли ее неслись лихорадочно, возвращались обратно в тот момент, много лет назад. Он надвигается на нее с ножом в руке. Уит лежит на полу со сломанными ребрами. А затем Девон блокирует его. Отнимает нож. Эван придерживает удар.

– Лицо Девона.

– Я просчитался, – едва слышно ответил он. – Это не должно было тянуться так долго. И он подошел не с той стороны, с какой я рассчитывал.

– Не должно было. – Она посмотрела ему в глаза. – Рассчитывал.

Он не отвел взгляд.

– Я должен был сделать так, чтобы это выглядело правдоподобным.

– Чтобы твой отец поверил.

Он покачал головой.

– Чтобы ты поверила.

Опять замешательство.

– Почему?

– Потому что я знал: если ты не поверишь, то без меня ни за что не уйдешь. – Он долго молча смотрел на нее, затем добавил: – Знал, если ты не поверишь, то не оставишь попытки вернуться. И тебе всегда будет угрожать опасность.

Это правда.

– Я бы сражалась за тебя, Эван. Мы бы все сражались.

– Знаю. И он бы отнял у вас все. – Эван помолчал, запустил пальцы в ее волосы, начал их перебирать. – А значит, отнял бы все у меня. Я не мог допустить, чтобы из-за меня наказывали тех, кого я люблю.

И вот теперь она поняла. Смысл рассказанного вспыхнул перед ней – жаркий, гневный и сокрушительный. Этот монстр, герцог, лишил будущего его мать. Из-за Эвана. А потом стал угрожать Грейс.

– И ты остался.

Он кивнул.

– Остался и жил той жизнью, которую он от меня требовал, и каждые несколько месяцев он выкладывал мне новый кусочек информации о тебе.

Она покачала головой.

– Но почему? Почему он просто не убил нас?

– Если бы ты умерла, он потерял бы контроль надо мной. Твоя безопасность была единственным способом держать меня в узде. Гарантировать, что я понимаю: ты жива только благодаря его милости. И моей покорности.

– Потому что он знал то, что знали все мы. Что ты хороший.

Как часто они говорили это, она, Девон и Уит, сидя в темноте на сырой улице Гардена и гадая, что же такое произошло с их названным братцем.

– Нет во мне ничего хорошего.

Конечно же есть. Им никогда и в голову не приходило, что он совершил самопожертвование.

– Ты начал меня искать после его смерти. – Не для того, чтобы уничтожить. Чтобы любить.