— Так вы потом узнали, что это Туманов? — уточнила Тамара. — И получается, вы были рядом, когда он убил эту девочку. И были рядом, когда Геннадьев оставил ребёнка в машине.

— Да. Я разговаривала с мачехой на эту тему. Она мне призналась, что по её плану, я должна была рассказать миру про Туманова, создав репортаж о его садистских наклонностях. Но мне крайне непрозрачно намекнули, что скажи я тогда хоть слово против него, висеть мне на таких же крюках. Насчёт Геннадьева сказать сложно, может быть моё появление в тот день просто совпадение. Но в последнее время я в совпадения не очень-то верю, поэтому может и в тот раз я была послана мачехой специально.

— Итак, Туманова вам уничтожить не удалось, — подытожила Тамара. — А как с Геннадьевым получилось?

— Некоторое время спустя после аварии мачеха начала практиковать предсказания. Она по прежнему не выходила из дома, но могла принимать людей у себя. Она не боялась, что нас могут обокрасть. Говорила, что хорошо видит помыслы людей. Изначально, насколько я поняла, она не хотела убивать Геннадьева, мачехе было достаточно того, что он страдал после смерти сына. Но спустя какое-то время он сам к ней пришёл.

— Может и не сам, — отреагировала Тамара. — Если верить вашей истории, то ваша мачеха могла и заставить его прийти.

— Могла, — согласилась Аня. — Я уж не знаю, о чём он её спрашивал, но вышел он от неё с двумя предметами: черными четками и картой с изображением башни.

— Зелёными чётками, — поправила Тома. — Подождите, так это я сына водила к вашей мачехе?

— Да, — кивнула Аня. — Но об этом чуть позже. Чётки я нашла на месте самоубийства и забрала с собой.

Девушка полезла в свою сумочку и достала чёрные опаловые чётки.

— Нет, вы мне скажите, угрожает моему сыну что-нибудь или нет, — голос Тамары стал требовательным. — Потому что, как я понимаю, и мой приход к ней, был не случаен. Я узнала о ней от Геннадьева.

— Хм, теперь вы мне поверили? — Аня смотрела Томе в глаза.

— Ради безопасности сына я поверю во что угодно, — Тома не отводила взгляд.

— Тогда дослушайте мой рассказ до конца. Может быть важна каждая деталь. Ведь вероятно угрозы для вас и вашего сына уже нет. Я не знаю.

— Вы не знаете!? — Тамара была возмущена. — Вы же живёте с вашей мачехой, а не я! Так расскажите мне, что угрожает моему сыну!

— Так я и рассказываю, — Аня оставалась спокойной. — Посмотрите на чётки.

Аня протянула чётки Тамаре, но та не отводила взгляд от её глаз:

— Посмотрите! — повторила девушка и взмахнула чётками перед лицом Томы.

Когда Тамара перевела взгляд на чётки, Аня спросила:

— Такие были у Геннадьева?

Тома долго разглядывала чётки, но не решилась взять их в руку.

— Похожие, — наконец сказала она. — Только они были бутылочно-зелёного цвета с глазами на каждом сегменте. Ну…с чем-то похожим на глаз.

— Теперь они чисто чёрные, — Аня убрала чётки обратно в сумку. — Вы понимаете? Геннадьев мёртв. Действие предмета завершилось, и они вернулись к прежнему состоянию.

— То есть, это был магический предмет, так что ли? — Тамара уже даже не знала, верить всему этому или нет.

— Да. Получая предмет, принадлежащий другому человеку, мачеха может читать и корректировать его мысли. Передавая ему свой предмет, она усиливает своё влияние. Вы оставляли что-то, когда были на сеансе? Или забирали у неё что-нибудь?

— Нет, — мотнула головой Тамара.

— Точно? — Аню ответ не убедил. — Вспоминайте.

— Да нет же. Я только деньги оставила. Ваша мачеха гадала Артуру на картах. И всё.

— Деньги не личный предмет, — Аня смотрела на пол. — Если всё так, как вы говорите, то вам ничего не угрожает. Но я хочу рассказать всё до конца.

— Хорошо, — Тамара немного расслабилась. — Отвезите меня на работу. Я же не могу быть вечно на осмотре залога.

— Я заберу картину с собой, — сказала Аня. — Как бы там ни было, нельзя её оставлять здесь.

— Стойте, — возразила Тамара. — А потом Ларри накинется на меня, за то, что я хозяйничаю у него дома.

— Дадите ему мой номер телефона, я верну ему деньги, — Аня осталась непреклонна.

— Давайте ваш номер телефона, — Тамара достала свой телефон и записала Анин номер в записную книжку, потом позвонила ей, чтобы проверить.

Аня сняла вышивку со стены, а Тамара обратила внимание на название фрегата:

— Сейчас видно только cta, а я запомнила, что корабль назывался Valeo’s Vindicta, это…

— Месть Валентины, — перебила её Аня. — Валентина это моя мачеха. Когда она была зрячей, то увлекалась такими вышивками. И когда она делала эту, никакого названия на борту не было, я вас уверяю.

— Как же она добавила название?

Аня вздохнула:

— Не знаю. Думайте о единорогах, пока мы без музыки.

Когда Аня завела двигатель «Кейси» и громко заиграл рок, Тамара сказала:

— Теперь я понимаю, зачем тебе громкая музыка. Если верить твоей истории, твоя мачеха может подсматривать как в твои мысли, так и в мои, — она и не заметила как перешла на «ты».

— Если вы ничего не оставляли и нигде не расписывались, то ваши нет. Но мои точно да. Я не знаю, насколько хорошо это помогает, но надеюсь, что шум мешает чтению мыслей. Рок хорош тем, что он громкий.

Тамара ничего не ответила, и Аня продолжила:

— Итак, Геннадьев забрал чётки и карту. Сказал вам о гадалке. Вы, видимо, в это тоже верите, раз пошли.

— Ну, видимо, — кивнула Тома, смотря в боковое окно.

— Геннадьев же дружил с вашим бывшим мужем, вот сказал и Ларри о выставке, на которой я продала ему вышивку с фрегатом.

— Вот я и удивилась, с каких это пор бывший муж по выставкам ходит, — Тамара повернулась к Ане. — А оно вон оказывается что… происки колдуньи. Ну да ладно. Получается Геннадьев наступил на свои же грабли: закончил жизнь самоубийством, и страховки его семье не видать.

— Вы проницательны, — подтвердила Аня.

— Поверить не могу, — покачала головой Тамара.

— Да все люди рождаются с геном самоубийства, — сказала Аня. — Просто в большинстве из нас он остаётся пассивным.

— Да я не об этом, — поморщилась Тома. — Разгребать мне теперь после него всё его дерьмо. Ладно, так что надеялась сотворить твоя мачеха с Ларри? Утопить его в картине?

— Насколько я понимаю, изначально да, — ответила Аня, чем удивила Тамару, хотя той казалось, что удивляться уже и нечему. — Мачеха мне признавалась, что она и сама не знает, что делать с Ларри. Вообще, она не знала, что у него есть семья. Либо Ларри не часто о вас думал, либо мачеха была занята Тумановым и Геннадьевым, и на Граффа особого внимания не обращала. До поры, до времени.