— Может быть и так, — ухмыльнулся Миша, а потом пошёл на попятный. — А может её убил Туманов.

— Так кто её убил-то? — ухмыльнулся Ларри.

Миша пожал плечами:

— Я не знаю. Ты не помнишь. Туманов не скажет. Но убийство Лизы мне тоже на руку.

— Каким боком? — потребовал уточнений Ларри.

— Гринмейл, — ответил Миша.

— Прости, брат, но даже я не всегда тебя понимаю, — Ларри опять поёрзал в постели.

— Гринмейл, — повторил Миша, как будто говорил очевидную вещь.

— А, понятно — Гринмейл, — ухмыльнулся Ларри.

— Это чёрная метка, — пояснил Миша. — Точнее, в нашем случае — зелёная метка.

— И?

— Я тебе тоже всего не рассказал на самом деле, — Миша снова сел на кровать к Ларри. — Помнишь, мы говорили об «Азирис».

— Ну, — Ларри кивнул.

— Я был маленьким таким акционером этой фирмы. А Туманов, там, по сути, царь и бог. Его совет директоров — это подсадные утки, которые ни черта не решают. И вот Туманов хочет избавиться от своих миноритарных акционеров. Ну, таких маленьких, как я. И проводит консолидацию своих акций.

— Консолидация — это что? — поинтересовался Ларри.

— Объединение акций, чтобы выросла их рыночная стоимость. С одной стороны, акции компании в последнее время сильно упали, и он решает таким образом увеличить их стоимость. А с другой стороны, ему нужно избавиться от таких акционеров, как я. У меня семнадцать акций, после объединения становится восемь с половиной. Дробные акции выкупает основной держатель, причём по предыдущей рыночной стоимости, которая была до консолидации. Короче, за бесценок.

— Вот как? Короче, на акциях ты потерял?

— Да, потерял. Когда я их покупал, «Азирис» была на коне, и акции котировались по четырнадцать долларов за штуку при потенциале роста в восемь процентов. Я как-то не очень интересовался этим делом, да и на собрание акционеров меня никто не звал. У меня акций меньше одного процента. А сейчас акция упала в цене ниже доллара. Поэтому-то консолидацию и стали проводить.

— То есть, если у тебя дробная акция, то тебя вынуждают её продавать?

— По установленной мажорным акционером цене. Туманов не стал совсем охеревать и предложил купить акции одной из дочек «Азириса» по льготной цене. Да только кому нужны были акции дочки, когда у материнской компании проблемы. Примерно в этот момент, я узнал, что есть кладбище, которое мне готовы продать под строительство. И я подумал, а как мне выкупить акции у Туманова?

— И ты вспомнил про дело с убитой шлюхой, которое давно замяли, — продолжил Ларри.

— Да. И Туманов очень кстати нарисовался в пятницу в баре. Когда я вызывал ему такси, то позвонил с его номера себе и сохранил его. В тот день когда ты кувыркался с его женой, я позвонил ему и, как говорится, вручил ему гринмейл. Я предложил ему продать мне пакет акций по рыночной цене, меньше доллара, а в случае отказа, пригрозил обнародовать историю с убитой шлюхой. Сказал, что у меня есть фотографии. Блефовал, конечно, но ему то об этом не известно. Вот тут очень бы пригодились те снимки, которые ты от меня зажал, но они и так оказались у меня. Прямо перст судьбы, понимаешь!? Я приезжаю в «Ребриц», и получаю бонус к основному товару — мёртвую Туманову.

Миша развёл руками.

— И что теперь? — спросил Ларри.

— А что теперь? Посадят Туманова или он умрёт, всё одно. Я получу эти акции, — Миша хищно улыбнулся. — Сейчас уже этот старик ничего не сделает. Знаешь, Ларс, когда ты просишь о помощи, протягивая не ладонь, а кулак, шансы её получить возрастают.

— Ты убил Туманову, — резюмировал Ларри, так спокойно, как будто говорил о безделушке.

— Или ты, — уклончиво ответил Миша и ухмыльнулся. — Одному Богу известно, сколько людей тебя видели на территории отеля. Дал бы ты мне фотографии, может быть она осталась жива. А так, бесплодный ты инжир, Ларс.

— Сам ты дуб, — парировал Ларри.

— Ладно, я, в общем-то заехал узнать, когда тебя выписывают? — спросил Миша.

— Сегодня после обеда, — ответил Ларри.

— Приходи в бар вечером, обсудим, что нам дальше делать.

Ларри больше хотел оказаться дома и встать напротив картины, но идея отметить окончание этой ужасной недели, напившись в ноль, была тоже неплоха. Тем более, что из Мишиного бара можно было и не уезжать, у него там есть пара тайных комнат.

— Позвоню, — ответил Ларри и крикнул Мише вслед, когда тот уже открыл дверь, чтобы выйти из палаты. — Спасибо, мать твою, что не забыл навестить!

— Всегда пожалуйста, — махнул рукой Миша не оборачиваясь.

Пересменка ещё не закончилась, поэтому вышел из больницы Миша также спокойно, как и вошёл. Никто не спрашивал у него, что он тут делает и не советовал прийти в приёмные часы.

Открыв дверь, чтобы выйти на улицу, он посторонился, пропуская в больницу смуглокожую девушку с тёмными волосами, которая, видимо, очень куда-то торопилась. Девушка была знакома Мише, и он только хотел поздороваться, но она, даже не извинившись, пронеслась мимо него и убежала вглубь здания. Миша покачал головой: «Ну и нравы».

1

Июнь только начался, но солнце в полдень прогревает воздух так, что вне кондиционированной комнаты находиться невозможно. Задний двор после обеда почти полностью покрывает тень от дома, поэтому Валентин спокойно устанавливает мангал, на котором собирается жарить шашлык. Рядом с ним, в ведре со льдом несколько банок пива, он достаёт одну и в два глотка осушает её.

Звонит телефон в тот момент, когда Валентин собирается разжечь огонь в мангале. Он вытирает руки об шорты и отвечает на звонок. Слушает, потом утвердительно отвечает, потом опять слушает и опять отвечает утвердительно. Разговор заканчивается, и Валентин смотрит на телефон. Ну что стоило позвонить на две минуты раньше?

Его супруга не возражает против того, что во второй половине пятницы муж посвящает время пиву и шашлыку и может выпить порядка десяти-двенадцати банок ледяного пива, прежде чем отправиться спать. На этом его увлечение алкоголем заканчивается, и к пятидесяти девяти годам у него даже пивной животик не появился.