В столице существовали даже газеты и журналы, специально посвященные темам переселения горожан в пригороды. Среди них – журнал «Поселок», провозглашавший строками рекламы: «ЧЕМ за квартиру чужую денежки вечно платить, зимнюю ДАЧУ БОЛЬШУЮ можно в рассрочку купить».

А в журнале «Земельно-Поселковое дело» некто Владимир Л-г опубликовал заметку под красноречивым заголовком «Право на жизнь», утверждая в ней: «Возможность жить постоянно вне города» – наиболее верное средство удешевления жизни. Свой вывод он подтверждал конкретными фактами: цены за жилище здесь в 5 раз ниже столичных, продукты также значительно дешевле.

Другой причиной переселения в пригороды было санитарно-гигиеническое состояние столицы, петербуржцы начала века оценивали его как «убийственное». В описаниях журналистов и обозревателей Петербург представал этаким ужасным городом-монстром – дымным, нездоровым, невнимательным к жизни «мелких» людей. Характерен образ Северной столицы в стихах поэтов Серебряного века: город полон «тусклой, безрассветной» мглы, сырости, холода, тоски и «убийственного тумана».

«За последние пять лет Петербург неуклонно стремится от центра к периферии, – говорилось в программном заявлении в первом номере журнала "Поселок", вышедшем в декабре 1911 года. – Застраиваются окраины, растут пригороды, но население, пользуясь удобными путями сообщений, подыскивает места для переселения и создает поселки… Вследствие быстрого прироста населения создается дороговизна жизни, и Петербургу, как и всем большим заграничным городам, приходится переселяться в поселки». И далее: «Журнал "Поселок" является первым журналом в России, поставившим себе задачу, независимо от всевозможных партийных течений, практически обсуждать и разрабатывать вопросы по всем отраслям жизни в поселках и пригородах Петербурга. Объединение общественной самодеятельности на почве культурно-просветительской, подъем экономического процветания поселков и пригородов, организация самоуправления, неотложные реформы, поселковые съезды – вот наше знамя».

Итак, прочь, прочь от «безумия шумной столицы»!.. «Петербуржец бежит из своей великолепной столицы и бывает в ней только столько времени, сколько необходимо для работы», – читаем в журнале «Песчанка». Пригородные дачные места буквально за десятилетие утратили свой летний характер и приобрели значение поселков, заселенных для проживания там круглый год людей среднего класса, связанных своими занятиями или службой со столицей.

Так, к началу XX века стала формироваться особая категория горожан, зимующих на дачах. Им даже придумали особое название – «зимогоры», или «зимники». Об этом явлении современники стали писать еще в 70-80-х годах XIX века, но по-настоящему массовый характер оно приняло в первые десятилетия XX века, когда «зимогорский» характер стали принимать многие пригороды Петербурга. Как правило, летние дома утепляли и приспосабливали под зимнее пребывание, так что в начале 1910-х годов во многих дачных окрестностях собственно летних дачников едва ли набиралось двадцать процентов – все остальные жили на даче круглый год.

Тогда же, на рубеже веков, и возникает это совершенно особое явление – летне-зимние дачные поселки, в большом количестве разраставшиеся под Петербургом. Так за короткое время образовалась новая, как тогда говорили, «внегородская общественная единица» – загородные и пригородные «интеллигентные колонии-поселки». Они возникали, как правило, на землях дворянских имений, отдававшихся внаем или продававшихся в кредит.

Так выстроились зимние дачные поселки Князево (близ Петергофа), Новоселье (близ Троице-Сергиевой пустыни), Дружноселье (возле Сиверской), Ольгино, Самопомощь, Любань-Горка, Степановка, Подобедовка, Дачное-Саблино и др. Как писал журнал «Поселок», вокруг петербургских болот с молниеносной быстротой появились уголки Крыма, Кавказа, Швейцарии, усиленно конкурирующие между собой размерами рекламы.

Поселок Самопомощь находился близ станции Поповка Николаевской железной дороги. Как отмечали современники, то была «колония столичной интеллигенции из служащих в городских общественных и частных учреждениях». Устроитель этой «колонии» инженер М.М. Подобедов (отсюда еще одно ее название – Поповка-Подобедовка) предлагал здесь «дома, дачи и земельные участки с льготной рассрочкой платежа»: за землю – до трех лет, за постройку – до восьми лет.

«Небывалые до сего времени льготные условия дают возможность каждому жить в собственном доме, уплачивая в течение восьми лет помесячно как бы квартирную плату, и в то же время освобождать для себя собственный дом с площадью земли около 400 кв. саж., нигде не заложенные, – говорилось в рекламе Поповки-Подобедовки. – В имении все удобства: час езды от С.-Петербурга по Николаевской железной дороге, конно-железная дорога, электрическое освещение, церковь, аптека, врачи, магазины, лавки, театр, купальня, баня и т.п.» Еще одним преимуществом Поповки указывалось ее природное и географическое положение – «на 20 саженей выше Петербурга! Окружено лесами!». Получить подробные сведения и посмотреть планы поселка петербуржцы могли в конторе Подобедова на Вознесенском проспекте в столице.

Однако красиво было только на словах. На деле все выглядело совсем иначе. «Спешная постройка дач в Поповке превратилась в последнее время в какую-то строительную лихорадку, – писал в июне 1903 года репортер "Петербургского листка". – Все спешат строиться… И никто не хочет подождать! Результат такой поспешности уже сказался: цены на строительные материалы и на рабочих поднялись невероятно. За материал и постройку небольшой дачки, стоящей около тысячи рублей, приходится платить две с половиной тысячи, то есть больше чем вдвое. Вообще ведение "хозяйства" в этой быстро растущей колонии отуманенных обещаниями блаженств дачников находится в самом примитивном состоянии. По "улицам" и "проспектам" нельзя проехать, так как они покрыты пнями, рытвинами и непролазной грязью; пожарной охраны нет никакой, также нет охраны порядка. Всюду слышны крики, брань, скверные песни под аккомпанемент гармошки, а ночью, во время белых ночей, небезопасно ходить по Поповке без оружия».

В «зимогорском» поселке Песчанка (Песчанка-на-Тосне), расположившемся на пересечении двух рек – Невы и Тосно, даже предприняли попытку выпускать собственное периодическое издание – журнал-газету «Песчанку». Редакция прямо заявляла, что это не дачная газета, а орган поселка. В ней печатались хроника местной жизни, рассказы из истории ближайшей округи и фельетоны. «У Песчанки большая будущность, которой, к сожалению, нет у ее соседей, – убеждали читателей в журнале-газете, обосновывая это заявление удобным географическим расположением поселка. – Песчанка будет городом, а ее соседи останутся поселками и в лучшем случае станут посадами, как Колпино».

Вообще жители Песчанки проявляли завидную активность в деле обустройства поселковой жизни. В 1909 году сообщалось, что общество «Благоустройство Песчанки» приступило к организации съезда представителей пригородных поселений и дачных местностей Петербургской губернии. Причем в деле созыва съезда принял участие даже петербургский губернатор Зиновьев.

Близ железнодорожной станции Суйда в начале 1900-х годов возник дачный поселок Высоко-Ключевой. Прежде на его месте находилась усадьба Паулиновка, чье название произошло от имени ее владелицы – Паулины Карловны Ганс, урожденной Шпигель. С 1900 года она начала распродавать свое поместье под дачные участки. Первую дачу в будущем поселке построил коллежский асессор Евгений Павлович Серебренников. Спустя несколько лет в поселке насчитывалось уже более полутора сотен дачных участков. Среди владельцев дач в Высоко-Ключевом оказалось немало людей известных и высокопоставленных. Одна из дач принадлежала, к примеру, брату Николая II – великому князю Михаилу Александровичу.