Вконец, растерянный, Сареф принялся подниматься по лестнице. Он чувствовал, что Эргенаш не лгал, не было того удушающего напряжения, как тогда, когда Лина вела его в ловушку… но всё же, кто его мог там ждать?

Наконец, Сареф подошёл к двери номер 17 и постучал. Не услышав ответа, он осторожно толкнул дверь… и пару секунд спустя остолбенел и почувствовал, как его сердце забилось в два раза быстрее. Потому что в комнате на двухместном диване сидела… Аола…

— Здравствуй, сынок, — мягко сказала она, поднимаясь на ноги, — как же я рада, что у меня получилось повидать тебя сейчас.

Без лишних слов Сареф промчался через комнату к своей матери и обнял её так, как позволяла его Нулевая Сила. И та ласково обняла его в ответ… и это объятие вызвало в нём вспышку нежности и такую же вспышку отчаяния. ВОТ ЭТО должно быть в детстве у каждого ребёнка, и ВОТ ЭТОГО он был лишён всю сознательную жизнь. И Сареф знал, что его мать в этом была не виновата. Адейро отнял ЭТО у него! И завтра он за это заплатит!

— Мама… как ты… что ты тут…

— Я приехала сюда специально к тебе, сынок, — мягко сказала Аола, опускаясь обратно на диван и усаживая сына рядом с собой. — Я… я почти всё видела и понимала, когда наблюдала за вашим с Адейро противостоянием после твоего возвращения. Я знала, что ты что-то задумал. Но чтобы настолько грандиозное… Я была просто поражена, когда узнала. Сынок, ты у меня такой сильный, такой смелый, такой замечательный. Я знаю, что не была… не могла быть хорошей матерью все эти годы, но сейчас, когда над нами не довлеет клановый хранитель… для меня ты самый лучший сын на свете, Сареф. Самый-самый.

Сареф не мог найти слов. Только снова обнял свою маму и, наконец, дал волю слезам. Он и представить не мог, что к нему могут прийти эти светлые моменты счастья. Когда он точно мог осознать, что всё это время рядом был человек, который любил его. И который был сейчас рядом, с ним! Сареф редко ощущал в своей жизни радость, и уж тем более ещё реже в его жизни были моменты, когда от радости распирало грудь, и хотелось петь, танцевать, дышать… жить! И Сареф только крепче прижимался к матери в бесполезной попытке наверстать упущенное за 20 лет… но Аола его прекрасно понимала, и только мягко обнимала своего сына в ответ…

Сареф не знал, сколько прошло времени. Они так и просидели всё это время. Иногда Сареф вспоминал какой-то забавный случай, и Аола охотно подхватывала воспоминания, рассказывая, как это выглядело с её стороны. И снова благостное молчание, когда слова были не нужны, и Сареф лишь сильнее прижимал к себе маму. И, казалось, он мог просидеть так до самого утра, но…

— Сынок, к сожалению, мне пора ехать, — мягко сказала Аола, впрочем, не прерывая объятия, — никто не должен знать, что я была здесь. А тебе надо отдохнуть перед завтрашним днём.

— Я не хочу тебя отпускать, — совсем тихо прошептал Сареф, словно он сам стыдился этих слов.

— Я знаю, сынок, — так же тихо ответила Аола, — я сама ещё меньше хочу отпускать тебя сейчас. Но, к сожалению, так надо. Не волнуйся, сынок. Я искренне уверена, что мы с тобой видимся не в последний раз. Если ты завтра выиграешь — то сможешь в течение года приходить в любое клановое поместье почётным гостем. Вот и приходи туда. Познакомишься со своей роднёй. Они, конечно, все как один — говнюки, некоторые даже Адейро фору дадут… но кто знает, как может повернуться жизнь. Возможно, придётся и у них однажды просить помощи. Ах, Сареф, если бы ты знал, как я тобой горжусь. Как я горжусь тем, каким ты стал сильным и уверенным в себе… и как мне горько от того, что я всё это время была вынуждена оставаться в стороне. Но ты справишься, мальчик мой. Ты обязательно справишься. Но сейчас нам пора прощаться.

— Ещё 5 минуточек, мам, — совсем тихо попросил Сареф.

— Ладно, мой хороший, — ещё тише ответила Аола, — ещё 5 минуточек…

* * *

Когда Сареф выходил с Аолой на задний двор таверны, чтобы проводить её, то увидел, что там уже стоит готовый экипаж. И, судя по тому, какой сонной была лошадь, экипаж ждал не меньше часа.

— Госпожа! — с лёгкой укоризной сказал кучер, встрепенувшись при виде Аолы и Сарефа, — мы должны были выехать два часа назад! Теперь, чтобы успеть в срок, мы не сможем остановиться в клане Гайранос…

— И пошли они к чёрту, — заявила Аола, — в их постоялых дворах вечно воняет! Едем напрямую в клан Ондеро! Плевать на всё — мы успеем.

— Как пожелаете, госпожа. В таком случае — прошу вас занять своё место, не будем терять время.

— Что ж, сынок, сейчас мы прощаемся, — Аола повернулась к Сарефу и обняла его ещё раз, — я точно знаю, что у тебя всё получится. И ты обязательно верь в себя. Ты уже смог столько, сколько не смог никто из твоих ровесников. И ты сможешь подняться ещё выше. Система вознесёт тебя настолько высоко, насколько у тебя хватит смелости. Не сомневайся в этом.

Сареф, у которого слова в горле стояли комом, только молча кивнул, отвечая на объятие. Потом перевёл взгляд на экипаж… и улыбнулся.

— Здравствуй, Жанин, — тепло сказал он, — рад видеть тебя здесь.

— Ой, господин, а уж я-то как рада, что здесь, — кивнула Жанин, выглядывающая из экипажа, — уж как мы уехали, и как ваша матушка научила меня, что на самом деле вокруг вас творилось… так и поняла, что вы голову мне сберегли на самом деле, господин Сареф. Спасибо вам за это. Век помнить буду.

Жанин скрылась в экипаже. Аола поднялась за ней и захлопнула за собой дверцу. Но потом отодвинула шторку и ласково погладила по щеке подошедшего Сарефа.

— Я люблю тебя, сынок, — сказала она, — ты со всем справишься. Обязательно справишься.

— Ты будешь там в безопасности? — спросил Сареф.

— Конечно. К сожалению для них, я состою с ними в кровном родстве. Поэтому они никак не могут ни отказать мне, ни выгнать меня.

— Да тебя же там тётя Линда сожрёт, когда узнает, что я натворил, — хмыкнул Сареф.

— Тёте Линде, а так же любой другой мрази, которая откроет в сторону моего сына рот, я порву пасть за несколько секунд, — серьёзно ответила Аола, — и компенсирую все 20 лет ожидания, будь уверен. Не волнуйся обо мне Сареф, со мной всё будет хорошо. И с тобой тоже обязательно всё будет хорошо.

Наконец, поняв, что это прощание может длиться бесконечно, Аола высунулась и приобняла Сарефа в последний раз, после чего скомандовала кучеру ехать. Сареф же, не помня себя от счастья, смотрел ей вслед. Он и не мог вспомнить, когда последний раз чувствовал себя таким счастливым…

Несколько минут спустя он вышел из таверны с парадного входа… и увидел Эргенаша, который терпеливо его ждал у крыльца. Увидев Сарефа, стревлог поднялся и подошёл к нему.

— Спасибо тебе за это, Эргенаш, — Сареф взял стревлога за ладонь и сердечно её пожал, — мне это было очень нужно.

— Я прекрасно понимаю твои чувства, парень, — с улыбкой ответил стревлог, — нам тоже часто приходится слишком рано расставаться с нашими матерями. Такова жизнь. Но родные корни всё-таки надо поддерживать, если есть такая возможность. Ведь они питают тебя всю жизнь…