– Надо же. – Реверс покрутил головой, а потом надел на нее шлем, который Орел снял с него перед тем, как поудобнее устроить спать. – Удивительно. А мне тоже снился сон… И ты был в моем сне тоже.

– Так и ты был в моем сне, – добавил Орел. – Приплыл на остров на яхте. Помню, что мы сразились с тобой в шахматы.

– Не знаю, что все это означает, напарник, – задумчиво сказал Реверс. – Определенно, здесь скрывается некая парадигма, целостно которую я пока не могу воспринять сознательно и выразить словесно. Посему предлагаю оставить высшие материи и прийти к насущному. Идем?

– А то, – согласился Орел. – Куда ж мы с Зоны денемся.

На этой пафосной ноте они и продолжили путь, покинув локацию, которую Орел Реверсу назвал Сонными Весями. Хотя простые бредуны, которые изредка здесь ходили, наверняка очень бы удивились тому, что кто-то еще помнит это название. Сегмент давным-давно вновь изменил характеристики пространства, и никаких сущностей, сосущих силу во сне, здесь не было лет пятнадцать.

* * *

Орел вел Реверса сквозь изменчивый, неопределенный, необъяснимый, ненормальный, полному осмыслению человеческим разумом не поддающийся мир Трота.

Шаг за шагом они преодолевали расстояние, отделявшее их от поставленной цели.

Всякое с ними приключалось, а однажды случился эпизод, для кого-то, вполне возможно, заурядный, но для Реверса и Орла – чуть ли не праздничный.

Они решили помыться. Обычно мытье тела для сталкера в ходке это целая эпопея. Риск на грани возможного. Светлая идея исходила от Реверса, это он предложил напарнику освежиться. Сказано – сделано. Каждый по очереди должен был заниматься водными процедурами, а другой в это время стоял на боевом дежурстве.

Реверс стащил с себя бронекомплект и одежду, положил сверху оружие и шлем и встал на бережку. Он был абсолютно обнажен. Уже само по себе для человека в Зоне – факт из ряда вон. На ветру зимы, пусть и ранней, несколько неуютно самоощущалось. Реверс понемногу принялся лить на себя холодную воду из ручья. Для зачерпывания использовал складной котелок. Температура воздуха была совсем невысокой, но все же плюсовой.

Сначала струи вызвали у него раздражение. Ощущение непривычное, позабытое. Кожа покрылась броней из мурашек. Колени даже свело дрожью. Но потом Реверс поймал кайф. Он прикрыл веки и бормотал довольно, по мере очищения тела с помощью воды и кусочка мыла. Орел поглядывал на него и улыбался в бороду. Напарник размыл слипшиеся сальные волосы. Помыл в паху. Потер мыльными ладонями под мышками и смыл водой. Вылил полный котелок себе на спину… Свежесть захлестывала его, бесстрастное почти всегда лицо размякло.

Каким обиженным выражение этого лица сделалось потом, когда Реверсу, пусть и в запасном белье, но пришлось возвращаться в пропитанную потом, грязную верхнюю одежду.

После этого наступила очередь Орла. Реверс заменил его на дежурстве.

Орел подметил, как Реверс смотрит на него, поневоле сравнивает со своими внушительные мускулы, мощные чресла, крепкие плечи, солидный рост, и понял, что у напарника пробудилась зависть.

Типично мужская зависть, часто неосознаваемая, к тем, «у кого больше». В разных смыслах. Комплексы по этому поводу то и дело приводят к войнам и конфликтам, и мужчины превращают историю человечества, в котором они доминируют уже давно, в состязание доказательств, что «больше – у меня». Ничто человеческое не чуждо и сталкерам, даже когда они уже в принципе человеки только «по паспорту». Ну ничего, этому конкретному сталкеру скоро будет совсем не до благоглупостей обычных мужиков.

А пока Орел решил приколоться.

– Ты чего так пялишься? – спросил он. – Имей в виду, я не гей.

– Я знаю, – усмехнулся разомлевший и одновременно взбодрившийся Реверс. – По этому поводу можешь не париться.

– Лучше бы ты по сторонам глядел, – совершенно справедливо заметил Орел. – Я вот наклоняюсь, пока моюсь, а сзади может появиться… хе-хех, непредвиденная опасность и преподнести сюрприз.

– Так точно, товарищ командир! – Реверс шутовски вытянулся в струнку и козырнул. Но внял замечанию напарника и действительно стал внимательней смотреть по сторонам. Он уже был одет, собран и во всеоружии. Часовой на посту.

Закончив, Орел тоже натянул обмундирование, защиту, увешался оружием, снарягой и рюкзаком.

– И это, – сказал он Реверсу, стоя со шлемом в руках; сегодня, чуть ли не впервые с момента встречи, он в дневную пору предстал перед напарником с открытой головой, позволяющей рассмотреть все детали. – Все-таки мы с тобой напарники. Я хочу быть спокоен… за свой тыл. Во всех смыслах.

– Все в порядке, – заверил Реверс. – Это был мимолетный порыв… Я знаю, что ты понял по глазам. Мне стыдно. Прости. Не буду заверять, что дружба навеки и никогда не ударю в спину, но ты знаешь, что я не просто так искал того, кто поможет мне научиться находить ответы на вопросы… и разбираться, что некоторые вопросы лучше оставлять безответными.

– Иногда такой порыв, – назидательно ответил Орел, – помогает понять, что это не твое.

Эх, Реверс, Реверс! Знал бы он, что Орел не только «по глазам» его состояния воспринять способен… и не только воспринимать, но и в обратном смысле.

Орел похлопал напарника по плечу. И наконец дождался вопроса, который Реверсу безответным пока не показался.

– Слушай, а это… – Ведомый не решился показать пальцем, он просто дернул своей головой, как бы подбородком указывая вверх, на голову ведущего. – У тебя… что… откуда?..

Реверс даже не мог подобрать четкой формулировки. Еще бы, такое вдруг узреть!

Когда Орел в шлеме, видно только его лицо, часть бороды. Не верхнюю часть головы. А выше бороды волос у него почти не осталось. Выбритую, голую как коленка голову покрывают жуткие извилистые шрамы, как будто его череп раскалывали на куски, а потом собрали обратно и кое-как сшили клочки кожи.

– А это мне на память, – честно ответил Орел. – В нашем с тобой случае прозвучит несколько двусмысленно, но что уж… Это мне не дает забывать о том, что у меня когда-то был напарник. В которого я вложил душу. – Он синхронными движениями рук выхватил из кобур два «дезерт игл» и принял стрелковую стойку, будто приготовился стрелять с обеих рук, по-македонски. – А вот эти пустынные орлики мне тоже напоминают о напарнике, но о другом. Который вложил свою душу в меня, – завершил он демонстрацию, вбросил израильской системы пистолеты обратно в кобуры и тут же перекинул со спины вперед свою «первичку».

Весело провозгласил:

– Мы работаем инструментами смерти, разим направо и налево, и нет нам ни привалу, ни покою! Работенки предостаточно! Пригнись!

Реверс, не успевший никак прокомментировать откровения Орла, незамедлительно нырнул, уходя с линии прицела.

Выстрел, еще выстрел. Готово.