Найти среди беседующих тех, кто не вел бы на вечеринке с угощением сомнительных, на посторонний взгляд, разговоров о еде, дело сложное. И не потому, что собравшиеся ограниченны или дурно воспитаны, а потому, что универсум толстого кишечника им видится совсем не так, как большинству из нас. Взаимодействие между человеческим телом и микробиомом (так теперь называются сотни миллиардов наших «кишечных постояльцев») в последнее время стало областью интенсивных исследований. Многие десятилетия экспериментаторы стремились определить роль пищевых продуктов и нутриентов в предотвращении и лечении болезней. Но теперь такой подход представляется слишком упрощенным. Сегодняшняя цель – детально рассмотреть механизм взаимодействия нашего тела, пищи и микроорганизмов, помогающих ее перерабатывать. Примером может служить группа неизменных борцов с раком – полифенолов. Это часть повседневного питания людей – вещества, содержащиеся в кофе, чае, фруктах и овощах. Некоторые из наиболее ценных полифенолов не усваиваются в тонком кишечнике, и мы зависим от того, насколько полно метаболизируют их бактерии, обитающие в толстом. Исходя из того, какие микроорганизмы населяют ваш кишечник, вы можете – или не можете – извлекать пользу из съеденного. Либо вам может быть причинен вред. Пережаренное красное мясо долгое время называли канцерогенным продуктом, хотя фактически это только сырье для возникновения канцерогенов. Такого рода «сырье» вредит нам, если к его переработке не подключаются живущие в кишечнике дружественные микроорганизмы. (Сказанное относится и к лекарственным средствам: в зависимости от состава вашей микрофлоры, эффективность тех или иных препаратов может заметно разниться.) Это научное направление – новое и требует ответов на немалое количество сложных вопросов. Однако, если суммировать, общий смысл прост: как выясняется, изменение органичной для человека микрофлоры может быть более эффективной стратегией лечения и предотвращения многих недугов, чем перемена рациона питания.

Все мы – представители той культуры, в которой всегда было принято демонизировать бактерии в целом и микроорганизмы, подхватываемые от окружающих, в частности. Нам может показаться крайне возмутительной сама мысль о том, что нас заберут в больницу для «имплантации» бактерий, взятых из толстого кишечника другого человека. Но для пациента, с которым мы вскоре встретимся и который был инфицирован Clostridium diffcile[225], такая «пересадка» микрофлоры – событие, которое можно было только приветствовать. Хроническое инфицирование Clostridium diffcile (если использовать медицинский термин для обозначения угрозы здоровью) способно надолго вывести человека из строя, а в некоторых случаях ведет даже к развитию смертельно опасной болезни.

«Когда вам 55 лет и приходится менять памперсы по десять раз на дню, – говорит Мэтт Гамильтон, – вы беззащитны перед ик-фактором»[226]. Он накладывает себе на тарелку фаршированные помидоры. У него могучий и несокрушимый аппетит молодого крупного мужчины.

«Для этого больного никакого давления со стороны ик– фактора уже нет, – вставляет слово Коруц. – Иковости в его жизни уже хоть отбавляй. Болезнь хроническая, и единственное, что нужно человеку в его положении, – просто избавиться от нее. И все».

Что касается бактерий в целом, то отношение к ним радикально пересматривается. Для начала, их много – гораздо больше, чем клеток в организме человека. На каждую клетку тела приходится по девять (хотя и меньших по размеру) клеток бактерий. Коруц, похоже, склонен рассматривать проблему «они против нас» не только в физиологическом или чисто медицинском ключе, но еще и в метафизическом. «Бактерии являются метаболически активным органом внутри нашего тела». Они – это вы. И вы – это они. «Это же философский вопрос. Кто обладает, а кто – обладаемый?»

«Демография бактерий» обусловливает повседневное состояние людей. «Те или иные сообщества живущих в кишечнике бактерий способны побуждать своего „хозяина“ придерживаться определенного рациона или по-разному копить энергию». (В настоящее время в Голландии проводятся клинические исследования, цель которых – проверить, могут ли бактерии, взятые в фекалиях худощавых доноров и пересаженные подопытным с избыточным весом, способствовать их похуданию[227]. Результаты пока обнадеживают, хотя и не слишком впечатляют.) Коруц приводит запоминающийся пример того, как микроорганизмы могут тайно манипулировать поведением живого существа. Паразит Toxoplasma заражает крыс, однако для размножения должен попасть в кошачьи кишки. Его стратегия заключается в том, чтобы воздействовать на мозг грызунов, вырабатывая у них тягу к кошачьей моче. В итоге крысы бегут к кошкам и оказываются убитыми и съеденными. Если вы станете свидетелем подобных событий, не зная их подоплеки, придется скрести в затылке и спрашивать себя: да что же такое с крысами творится? И ученый улыбается. «Как вы полагаете, может быть, у республиканцев – другая микрофлора?»

Так как же рождается сценарий для действующих лиц и исполнителей, живущих внутри нас? Прежде всего, он пишется по воле судьбы. Микрофлора в толстом кишечнике каждого из нас, в большей или меньше мере, остается примерно той же, что сложилась в шестимесячном возрасте. Около 80 % микрофлоры кишечника человек получает от матери при появлении на свет. «Это очень устойчивая система, – говорит Коруц. – По ней можно рисовать генеалогическое дерево человека».

Вечеринка, похоже, движется к завершению. Я отправляюсь на кухню, чтобы пожелать доброй ночи Джеймсу Коруцу и его веселой и милой подруге Катерине. Блендер стоит у края раковины, дожидаясь, пока его не вымоют. «Эй, – говорит Джеймс, – а как же шоколадный смузи цвета какашек?»

Все в порядке. Я знаю, фальшивку мне не подсунут.

Как и в случае с любой пересадкой, все начинается с донора. «Любой подойдет», – заявляет Коруц. У него нет ни малейшего представления о том, что ему требуется, то есть какие именно бактерии окажутся ангелами мщения, способными одолеть Clostridium diffcile. Но даже если бы это и было известно, простого и легкого способа определить виды бактерий, присутствующих в донорском материале, не существует. Большинство разновидностей фекальных бактерий трудно выращивать в лабораторных условиях, потому что они анаэробны, то есть не могут выживать в присутствии кислорода. (Известные штаммы E. coli и Staph – исключение из правила. Они могут успешно существовать во внешней среде, а также находить себе место на докторах и на их оборудовании, да и вообще, повсюду.)