олифой, а кожа на сапогах воском – и водонепроницаемость обеспечена. Вернулись в избу, выпили еще по рюмочке. Уютно, но надо ехать в город.

Прискакал в Новгород еще сытым. Решил сразу разобраться в болезни отца Матвея. Заскочил на рынок к Ермолаю и поинтересовался, где тут лавка бати ушкуйника.

– А зачем она тебе?

– Хочу хозяина повидать, поговорить надо.

– Он третий день из избы не выходит, сковало его полностью. Когда встанет – неизвестно. Если очень нужен, домой к ним и езжай. Помнишь, где я живу?

– Конечно.

– Двор дяди Путяты через забор. Собаки у них нет, иди смело.

Легко нашел нужное жилище. Пошумел у калитки – ни ответа, ни привета. Привязал Вихря на дворе, прошел в дом. Путята лежал в дальней комнате. Справный мужчина лет сорока пяти, крепыш. Лежит неподвижно, боится, видимо, от болей пошевелиться. Вяло спросил:

– Воровать зашел? Тащи, все, что можно! Я по любому не встану.

Да, похоже, насчет качества моей одежки боярин-постельничий был прав. Надо знакомиться, а то подсунусь сдури поближе в лечебно-диагностических целях и получу подарок между глаз от лежачего больного.

– Я – Владимир, друг вашего сына, гулял с тобой вместе на его свадьбе.

Путята пригляделся, рыкнул.

– Ты тот поганец, что его на лесопилку с ушкуя сманил! Самого молодого атамана!

– Тот, тот, – не стал отпираться я.

– И чего приперся?

– Тебя из лавки сманивать.

Блеск в глазах у пациента погас.

– До ближайшего погоста можешь сманить. Только не взыщи – волоки сам. Я от болей уж и шевелиться бросил. Не ем третий день, жена только губы смачивает.

– Сниму сейчас боли, выслушаешь меня спокойно?

– Дерзай. Только дело это дохлое.

Дохлое дело я исполнил секунд за пять, волхв Добрыня выучил в свое время от души.

– Хорош валяться! Вставай – поесть тебе пора, пока не помер с голодухи.

– Да боли…

– Забудь, пока я рядом. Еда-то в доме есть? А то до харчевни прошвырнемся, я угощаю.

Вначале не поверил. Потом тихонько завозился. Повернулся на бок. Отлежал, спину-то, поди, за трое суток.

– Хорош волынить, вставай!

Осторожненько сел. В голубых глазах плескалась тихая радость.

– Неужели и встать можно?

– Прыгать и таскать тяжести – не советую. Сидеть и вставать можно. Идти на кухню – нужно!

Тут пришла жена.

– Господи! Сел!

– Переодень меня, обделался весь, перед человеком неудобно.

Я прошел на кухню. Путята появился через пару минут, голодный, как волк. Рявкнул:

– Поешь со мной!

Я от еды отказался.

– У сына вашего отобедал, сыт пока. Ты кушай, а я пока погляжу кое-что по лечебной части.

Настаивать он не стал – не до того было, вгрызался уже в бараний бок, смачно перекрывая его обильно промасленной ячневой кашей. От ломтя ржаного рвал зубами здоровенные куски. Эх, поедим!

Я занялся делом. Через минуту все стало ясно. Грыжа межпозвонкового диска в поясничном отделе позвоночника вылезла на нервный ствол – отсюда и дикие боли. Я их снял временно, на 10-12 часов. Теперь надо эту болячку реально вылечить. Проверил цела ли оболочка диска, нет ли онкологии, не сильно ли вылезла эта гадость – все было приемлемо.

Путята уже ел поспокойнее.

– Много не ешь, – предостерег я его, – а то очень плохо станет. Лучше попозже еще раз навалишься.

Мужик оказался разумным. Вздохнул, рыгнул, отставил тарелку, положил ложку, запил каким-то отваром, и мы вернулись в его комнату. Жена осталась ковыряться на кухне.

– Так я тебя слушаю.

– Болезнь у тебя поганая. Ни волхвы, ни костоправы не помогут. Я могу вылечить.

– А ты что за кудесник?

– Я пришел из очень далеких мест, и лечу совершенно иначе, чем местные.

– А чего там лечить? Не болит же ничего!

– Это ненадолго. К ночи или завтра к утру прихватит пуще прежнего.

– Да все прошло, одолел ты эту напасть!

Я вздохнул.

– Это было, как в драке. Стукнул противника по носу кулаком, он и отвлекся. А к ночи вражина отойдет от моей плюхи, и начнет тебе жилы рвать пуще прежнего.

– Не верю!

– Тогда прощай. Когда поверишь, найдешь меня через побратима Матвея – Ермолая.

И, понимая, что дальнейшие беседы пока бесполезны, ушел.

Глава 21

Возле приемного покоя толпились женщины. Слабый пол окреп духом от общения с Игорем – ведун всегда на месте, в отличие от прежнего работничка, извечного шлюна. Лечение продолжается целый день, а не так как раньше – этих приму, а остальные пошли вон! А сегодня вообще не приму! Денег берет так же, а лечит гораздо дольше – значит, лучше, внимательнее.

Богуслав, сидя на лавочке, глядел в глаза Марфе, и что-то ей втолковывал – ума, видать, заливал. Мне махнул – проходи, не мешай.

На кухне Федор обрабатывал говядину для пеммикана – отделял мясо от пленок и жил, а Ваня с Наиной меленько нарезали рябину. Стал втолковывать повару суть рецепта.

– Тебе потом надо будет мясо настругать тонкими ломтиками, и долго, ну скажем с полдня, сушить на горячей, но не огненной плите. Лучше пересушить, чем не досушить. Увидишь, что полностью просохло, разотри ломтики в порошок. Перемешай с кусочками ягод рябины. Ягоды сверх меры не клади, сильно кислить будет. Залей все топленым жиром, еще раз замеси.

– А чего сколько брать?

– Мяса втрое больше чем сала.

– Жирно будет!

– Об этом не горюй. Кому жирно – сухариков из хлебца порубает. Через пару дней с голодухи пеммикан на лету ловить будет. Мне, главное, чтобы не портилось, а вкус дело десятое. Поэтому – круто посоли, ну и немного специй добавь. Выложи все это тонким слоем, толщиной, скажем, в два пальца (до дюйма еще несколько сотен лет! Интересно, а у дошлых англичан, известных химиков-механиков, он уже появился?) на противень. Грей посильнее, чем когда чистое мясо сушил, но особо не кипяти. Будет переть лишнее сало, ножичком счищай. Не торопись! Надо, чтобы оттуда с паром, вся лишняя вода вышла. Все переделал, дай остыть и нарезай ломтиками с пол ладони каждый. У тебя тут жарко, поэтому оттащи в гостевую комнату, на стенку в какой-нибудь сумке повесь – пусть в холодке до нашей отправки побудет.

– Не испортится?

– А если испортится, всей голодной толпой тебя дубасить будем. Особо Богуслава берегись – он у нас зверски злобен, одно слово – боярин. Выручит тебя только Матвей. Он из ушкуйников – сразу зарежет. Хочешь уберечься, суши и соли от души! Так что возись спокойно, а мы, чтобы тебе не мешать, на рынок пойдем.

– А чего будем покупать? – оживилась деловитая кудесница.

– Оденемся все трое для