Но в 26-м армейском корпусе 225-я пехотная дивизия отныне имеет дурную славу. Генерал Хильперт, командир корпуса, вообще против того, чтобы посылать 225-ю дивизию в горячую точку у Синявино. Она «недостаточно закалена» для сражений в решающем месте. Но через двое суток 2-й батальон 333-го гренадерского полка вновь признается боеспособным, то есть достаточно закаленным, чтобы отвоевывать метр за метром пространство для соединения с отрезанными частями 21-й пехотной дивизии. Достаточно закаленным также и для того, чтобы с остатками одного из батальонов 21-й дивизии, засевшим на печально знаменитой синявинской высоте 50.1, отразить атаку двух русских полков и 15 танков, подбив при этом шесть из них. Выходит, что Хильперт основательно ошибся. Гнетущее чувство ответственности, тяготы и чрезмерная усталость заставляют и генералов быть несправедливыми. Хотя особой щепетильностью они никогда не отличаются.

В завершающей стадии этого ужасного сражения, которое позднее вместе с атаками у Поречья и Вороново войдет в историю боев за Ленинград под названием Третьей Ладожской битвы, раздается еще один звон литавров. Советскому 30-му гвардейскому корпусу удалось продвинуть свои позиции в южном направлении. Поэтому немцы в качестве ответной меры готовят операцию «Зумпфбибер» («Нутрия». — Ю. Л.), речь в которой идет о боевых действиях в районе высоты 50,1. Она важна для продолжения обороны, но теперь ей особенно угрожает новая русская передовая позиция. Выступ на этом участке фронта необходимо было срезать. Эта задача возлагалась на находящийся на фланге 49-го егерского полка (28-й легкопехотной дивизии. — Ю. Л.) 561-й штрафной батальон особого предназначения. Он вновь доукомплектован. Новые грешники должны пройти это чистилище, а старые хотят как можно скорее убраться отсюда, если, конечно, им удастся выжить в оставшееся время в этой команде смертников.

И вдруг происходит то, чего никто не ожидал, и то, что уцелевшим солдатам 21-й и 225-й пехотных дивизий представляется теперь возмещенной справедливостью за сокрушительный удар, полученный от гвардейских стрелков десять дней назад.

Духанов приказал 43-й стрелковой дивизии овладеть синявинским участком фронта. После длительного ночного марша русские солдаты, сбившись в кучу, сидят на корточках в окопах передней линии. Внезапной атакой они должны обойти немцев, засевших на высоте 50,1, и взять штурмом этот бастион с тыла. Начало операции назначено на два часа ночи. Но вновь и вновь возникают непредвиденные задержки. Наконец срок атаки окончательно назначен на шесть часов утра. Наступает миг, решивший судьбу всего сражения. За несколько минут до русского наступления немецкие батареи открывают мощный огонь, возвестив тем самым о начале операции «Зумпфбибер». Огонь немцев, открытый по траншеям, битком набитым солдатами 43-й стрелковой дивизии, сокрушителен. В этот момент из укрытия выскакивает штрафной батальон. Ему удается в полной мере воспользоваться шоком и замешательством противника, нанеся врагу за короткий промежуток времени огромный урон. Захвачены 112 пленных, большое количество тяжелого вооружения, а также почти 500 автоматов и винтовок. Так пожинают лавры солдаты, объявленные вне закона, которые сражаются за то, чтобы им позволили потом воевать уже как обычным бойцам регулярной армии.

Тяжело избавиться от впечатления ужасающей монотонности боя. И все же донесения 28-й легкопехотной дивизии при всей своей схожести отражают еще одну грань событий вокруг Синявино. Хотя отправная точка идентична: русские, преодолев крутой склон, возвышающийся на 50 метров, и взобравшись на его гребень, тем самым улучшили свои позиции, создав для немцев новую угрозу. Немцам теперь уже не виден ближайший тыл противника, и они не могут накрывать своим огнем его исходные позиции. Теперь бой действительно ведется в пересчете на метры. В случае потери высоты 50,1 вся Синявинская возвышенность утратит свою роль оборонительного бастиона.

Именно поэтому немцы так отчаянно сопротивляются, чтобы вновь вернуть себе этот участок местности вокруг Синявино. Поэтому ведется такая отчаянная борьба со стороны русских, которые видят себя уже освободителями Мги. 31 июля 1943 года 49-й егерский полк (28-й легкопехотной дивизии. — Ю. Л.) получает приказ провести атаку под командованием подполковника Йоханесса Деегенера. 30-я советская танковая бригада вклинилась западнее Синявино в стык между 23-й и 11-й пехотными дивизиями. Она угрожает открывшемуся флангу всего Синявинского массива. Обстановка принимает критический оборот.

Уже во время ночного марша к исходной позиции полк попадает под мощную бомбежку. Солдаты все время пытаются укрыться от осветительных бомб, в мерцании которых «красные» бортстрелки берут их на мушку. В четыре часа утра немцы переходят в атаку. Русские ожесточенно обороняются, но удержать свои позиции не могут. Попавшие в окружение подразделения красноармейцев возобновляют бой, оказавшись в тылу атакующих силезских пехотинцев.

«Бункердорф» — бывший немецкий опорный пункт — превращен русскими гвардейцами в бастион, изрыгающий огонь. Все попытки захватить его заканчиваются неудачей из-за прицельного огня тяжелой артиллерии русских. Те даже сами переходят в контратаку. Подполковник, который раньше разрабатывал операции, будучи начальником оперативного отделения 96-й пехотной дивизии, в этот раз намерен лично возглавить атаку полка. Он идет в первой шеренге и руководит боем, в котором прорыв сменяется отражением атаки рвущихся вперед красноармейцев. Атакующие и обороняющиеся быстро смешиваются друг с другом, так что артиллерия не имеет возможности повлиять на развитие событий. Вспыхивают ожесточенные рукопашные схватки. Время приближается к трем часам пополудни, когда старый вояка Деегенер падает на землю, получив ранение в ногу. Ему никак не удается вновь подняться. Но и назад он не позволяет нести себя. Он приказывает оставить его лежать до успешного завершения операции, распорядившись поэтапно продолжать атаку. Солдаты переносят его в лощину и бросаются вперед. Вскоре весь участок местности находится под ожесточенным обстрелом, в ходе которого обе стороны применяют все виды оружия.

Немцам удается несколько продвинуться и закрепиться на отвоеванной позиции. Но «Бункердорф» они так и не могут взять. Огонь, который ведется оттуда, настолько силен, что вначале даже и мысли нет, чтобы вынести командира полка из боя. День клонится к закату, когда солдатам наконец удается пробиться к нему. Они обнаруживают подполковника мертвым с новыми ранениями.

Два дня спустя один из батальонов 49-го егерского полка, саперная рота и три «тигра» вновь атакуют этот опорный пункт. Но опять безрезультатно. Затем в бой бросается батальон 209-го полка 58-й гамбургской пехотной дивизии. Его наголову разбивают. Внезапно все стихает вокруг кровавого побоища. Немцы, осторожно прощупывающие местность, противника не обнаруживают. В развалинах опорного пункта лежат убитые его защитники и искореженные остовы одиннадцати танков KB-1. Сократившийся до небольшой боевой группы разбитый 49-й егерский полк передает спустя сутки этот участок 290-й пехотной дивизии, после чего его отводят на отдых.

Через несколько недель мы вновь слышим о нем. Он снова занимает позиции перед Синявино. Операция «Зумпфбибер» начинается как раз из окопов этого полка. Некоторые его офицеры и младшие командиры отправлены на усиление в 561-й батальон особого предназначения. Один из этих командиров позднее рассказывает: «Густые клубы дыма поднимаются над высотой. Через черную завесу едва лишь пробиваются красноватые отблески взрывающихся снарядов». Продвигаясь вперед, он замечает на опустевшем поле боя «до ужаса большое количество погибших немецких солдат, лежащих в окопах. Раненые, способные еще самостоятельно передвигаться, с трудом тащатся назад. Тяжелораненых доставляют в тыл санитары и легкораненые солдаты». Вновь и вновь им приходится бросать носилки с беззащитными ранеными на землю, чтобы самим прыгнуть в укрытие, спасаясь от артиллерийского огня русских. «Неподалеку отделение тяжелых минометов меняет позицию. Солдаты кряхтят, сгибаясь под тяжестью опорной плиты, минометного ствола и боеприпасов, и спотыкаются, натыкаясь на воронки». Двое обозников несутся с тележкой, полной коробок с боеприпасами, прямо по ямам и через бугры, забрасывая их как можно ближе к первой траншее. Передовые артиллерийские наблюдатели, оснащенные рациями, разыскивают пехоту, которой теперь они приданы. Затем наш рассказчик наталкивается на убитых русских, лежащих целыми штабелями. «Удивительно огромным! — пишет он, — показался мне участок местности, который должна была теперь удерживать горстка наших уцелевших солдат. На каждые 30–50 метров приходились лишь по два человека…» Так выглядит один из отсечных оборонительных немецких рубежей.