– К Крошеву?

– Да.

– Но еще очень рано. Вряд ли он на работе.

– Помнится, ты говорила, что вы были у него дома?

– Да, были. Ну и что?

– Вот и съездим к нему домой. Адрес ты помнишь?

– Вряд ли он будет нам рад.

– А мне плевать. Когда моя беременная жена хочет чего-то, то я должен ей это немедленно предоставить.

Мариша хихикнула:

– Так уж сразу и беременная! Скажешь тоже!

– Стопроцентная гарантия. Родишь ровно через девять месяцев, – спокойно возразил Смайл. – День в день. Можем даже сделать отметку для памяти на календаре.

И Смайл подошел к висящему на стене календарю, обведя вчерашний день в жирный красный кружок.

– Через девять месяцев подсчитаешь, – подмигнул он Марише и пошел одеваться. – И увидишь, что я был прав!

– Ну да! Скажешь тоже!

– Через девять месяцев, – многозначительно повторил Смайл.

Пока он собирался, Мариша размышляла, под каким же все-таки предлогом приехать к Крошеву. И как сделать, чтобы он не послал их подальше с порога. И наконец она сообразила. Подняла трубку и набрала номер Полины.

– Ты звонишь мне в такую рань, чтобы предложить сущее безобразие? Я только вчера с похорон Светиного отца.

– Помню.

– И все равно настаиваешь? Поезжай сама.

– Нет. Только с тобой.

– Честное слово, мне неловко.

– Опять за свои великосветские замашки! Брось. Тебе они не идут! У тебя совсем другой стиль.

– При чем тут это? Существуют простые нормы приличия.

– Когда две наших подруги похищены, тут уж не до приличий! – возмутилась Мариша. – Не знаю, как ты, а я сегодня ночью глаз не сомкнула.

Вошедший в это время в спальню Смайл понимающе хохотнул. Но Полина, ничего не знающая о бурно проведенной Маришей ночи, ничего не поняла и наконец устыдилась своего упрямства.

– В самом деле, – сказала она. – Надо поехать и разузнать, что известно об их судьбе. Моя мама права, я – эгоистка. Ужасная эгоистка. А нельзя быть такой самовлюбленной. Все хорошо в меру.

Крошев был дома. Так же, как и его мама. И если сам Крошев, уплетающий за столом овсянку на молоке, отнесся к раннему визиту с пониманием, то его мама разгневалась не на шутку. Впрочем, едва увидев на заднем плане стыдливо прячущуюся Полину и узнав, что та является ближайшей подругой Светочки, мама мигом отошла.

– Ни слова моей маме о том, что Света пропала! – успел прошептать Крошев друзьям, пока его мама радостно восклицала:

– Девочка! Полиночка! Проходи, дорогая! Как там поживает моя любимая Светочка? Будешь молоко с бутербродом?

– Если можно, то лучше чаю, – пролепетала Полина, которая выглядела сегодня еще бледней обычного.

И доверчиво наклонившись к Марише, Полина едва слышно прошептала:

– Мне так плохо. Если бы ты знала! Кажется, вчера на кладбище я простудилась и заболела.

– И какие симптомы? Голова болит?

– Да, голова болит ужасно. И перед глазами все кружится.

– И страшная слабость?

– Да.

– И мутит?

– Увы, – покраснела Полина.

Мариша могла бы объяснить, что у ее болезни есть одно очень простое название. Но чтобы не смущать девушку воспоминаниями о вчерашнем, Мариша ограничилась тем, что сказала:

– Не беспокойся. К вечеру у тебя все пройдет.

Тем временем мама Крошева налила всем по чашке чаю. Но сахар и лимон положила одной Полине. Видимо, на нее она перенесла свою симпатию к Свете. Остальным пришлось ухаживать за собой самостоятельно.

– Может быть, хочешь кашки? – заботливо предложила мама Крошева полюбившейся ей подружке Светочки.

Та позеленела и отрицательно закачала головой. Но потом природная вежливость взяла верх над дурнотой, и Полина пролепетала:

– Очень вам благодарна.

– Да ты не стесняйся! У нас все по-простому. Съешь тарелочку.

– Благодарю вас, – через силу выдавила Полина из себя. – Просто перед выходом я уже позавтракала. Ела геркулес и творог с курагой.

Это была маленькая ложь, чтобы отказаться от овсянки и не обидеть отказом хозяйку. Но мама Крошева возликовала:

– Наконец-то вижу молодую женщину, которая понимает толк в правильном питании! Вот такой женщине я могла бы отдать тебя, мой дорогой, без колебаний! Полина, детка, это тебя Светочка научила?

– Да. Конечно. Кто же еще?

Крошев молча лопал овсянку и время от времени ухмылялся и обменивался с гостями понимающими взглядами. Физиономия у него была до того радостная и довольная, что у Мариши мигом отлегло от сердца. Правильно, что они приехали! Молодец Смайл, что надоумил и вытащил. Ведь не стал бы Крошев так улыбаться, если бы дела шли плохо.

И она не ошиблась. Едва было покончено с завтраком, Крошев поднялся из-за стола. Поблагодарил мать, нежно чмокнул ее в щеку и бросил остальным:

– Ну, пойдемте, раз уж вам так не терпится.

Машины у Крошева не было. Служебная сломалась, а личной он при своем заработке пока что не обзавелся.

– Вот думаю продать «Волгу» деда. Чего ей зря в гараже ржаветь?

– Так продай! Чего ждешь?

– Жду, когда она станет еще старше и превратится в настоящий раритет.

Похоже, торопиться Крошев не любил. И как его только в следователях держат? Впрочем, как выяснилось, держат его не напрасно. Потому что Крошев сказал:

– Не буду вам нервы трепать понапрасну, сразу же скажу: ваших подруг мы все-таки нашли. Долго искали, но нашли!

– И как они? Живы?

– Живы! – кивнул следователь. – Насчет всего остального пока промолчу. Сейчас с ними работает наш психолог.

– Над ними издевались?

– Их били?

Следователь покачал головой:

– Физически они в полном порядке.

– Тогда зачем психолог?

– Так полагается.

Ну, полагается так полагается. Подруги и Смайл не спорили. Девушки только хотели знать, когда же им разрешат повидаться с Ангелиной и Светой.

– Увидите их. Увидите. Завтра же и увидите!

– Но они точно живы?

– Вы мне не верите?

– Верим, но…

– Но хотели бы взглянуть своими глазами?

– Да!

Крошев ухмыльнулся.

– Ладно, – произнес он. – Хотя это и против правил, но знайте мою доброту.