— Мужчины редко получают Дар. Я даже не знаю, есть ли у них старшие. А значит, его некому было обучать.

— Значит, ты у меня культурная рогна, — улыбнулся Варламов.

— Ну да. Стараюсь. Но знаешь… я ведь мало где побывала. Только в нашем особом мире, но он останется тайной. Усть-Нера для меня — большой город, хотя я знаю из географии, что это всего лишь поселок с пятью тысячами населения. А ты повидал мир. Бывал в больших городах, о которых я только читала. Наверняка встречался с интересными людьми. Расскажи мне о своей жизни, я хоть больше узнаю о мире.

— Гм… — задумался Варламов. И вдруг пришло в голову, что скорее всего, у него будет ребенок от Рогны, она ведь настырная. Он не сможет заняться его воспитанием, об этом будет заботиться только мать. И об отце он тоже узнает лишь с ее слов. Стало горько от этой мысли. Мир жесток.

— Хорошо, — сказал он, — я расскажу. Только и у меня будут маленькие секреты.

Рогна рассмеялась.

— О своих любовницах можешь умолчать.

— Да нет, — смутился Варламов. — Просто о некоторых вещах рассказывать может быть опасно… Но давай по порядку. У меня не совсем обычные родители. Отец — крепкий хозяйственник, а мать американка. Приехала в Россию с христианской миссией, а отец как раз в первый раз овдовел и с горя стал захаживать в церковь. Православная оказалась ему не по нраву, так что занесло к американцам. Там встретил Кэти, она ему приглянулась, и когда после войны начались гонения на американцев, взял ее в жены. Он часто шел наперекор всем…

Он рассказывал до обеда, потом они занялись любовью, и, когда лежали расслабленные на мягких шкурах, Рогна прислушалась.

— А ветер стихает, — сказала она. — Может, завтра будет сносная погода.

— Хорошо бы, — зевнул Варламов. — Дрова заканчиваются…

Он проснулся от тишины. Рогна тоже зашевелилась рядом.

— Выгляни, — попросила она.

Варламов потряс полог, освобождая от снега, и с трудом отодвинул занесенную нарту. Пурга кончилась, была ночь, но какие-то зыбкие тени бежали по снегу. Варламов выглянул, и тут же нырнул обратно и стал торопливо одеваться.

— Вставай, — сказал он Рогне. — Это надо видеть.

Он бросил на снег рогожку, чтобы встала на нее.

Ночь была наполнена светом. От горизонта до горизонта в небе колыхались полотнища, пронизанные синими и зелеными огнями. Они свертывались, выстреливали столбами жемчужного света к зениту и развертывались волшебными завесами снова и снова. Снег охватывало то голубое, то зеленое пламя.

— Северное сияние, — прошептал Варламов. — Я видел у себя на севере, но не такое.

Рогна вздохнула: — Вот такие огни озаряют наш мир…

Она осеклась, глянула на Варламова и тихо рассмеялась.

— Да старшая рогна мне голову оторвет.

Варламов стиснул ее руку своей.

— Ей придется иметь дело со мной.

Даже понурые олени подняли головы, по их шерсти стекал волшебный свет.

Еще поспали, а утром Варламов обошел палатку. Рогна укрепила ее со знанием дела: плотно придвинула с трех сторон нарты, их сразу занесло снегом, и пурга не смогла унести палатку. Но Рогну заботили олени.

— Они ослабели, — сказала она, — а снег слишком глубокий, до ягеля не добраться. Придется отыскать место, где есть корм.

Забрались на лыжах выше по склону, и среди снежных долин Рогна разглядела замерзшее озеро.

— Место открытое, снег там сдувает ветром, — сказала она. — Попробуем дойти.

Варламову самому пришлось тащить грузовую нарту. К счастью (хотя скорее, к сожалению) она здорово полегчала.

На плоском берегу олени сразу сунулись мордами в снег — унюхали ягель.

— Останавливаемся, — сказала Рогна, хотя прошли совсем немного.

Костра снова не разжигали, за дровами для печки Варламову пришлось ходить далеко и несколько раз. Вдобавок и бензин кончился, так что орудовал ножовкой и топором.

Умаялся, но вечером продолжил рассказ. О своих американских приключениях, о том, как влюбился в Джанет (Рогна тихонько вздохнула), как спас ее из церкви Трехликого…

— Попробовали бы поступить так с рогной, — возмущенно сказала его одьулун. — От их церкви остались бы одни головешки …

Снова любили друг друга, и потом сонно подумалось, что он будто повторяет то давнее путешествие с Джанет, только более растянутое во времени — словно ему дали каникулы и снисходительно закрыли глаза на все, что происходит.

Утром Рогна хмуро оглядела снежный пейзаж.

— По долинам идти далеко и глубокий снег, — сказала она. — А продуктов осталось мало. Попробуем перевалить через отрог, так срежем угол.

Варламову опять пришлось помогать оленям — похоже, каникулы полагались лишь по ночам. На вершине подъема остановились. Вниз уходили пологие склоны, а меж двух отрогов, словно в чаше, лежало большое озеро. Оно не замерзло! Свинцовая гладь, за ней длинный вал, будто искусственная плотина, а дальше скаты к белеющему вдали руслу реки.

— Вот это да! — сказал Варламов. — Ведь минус сорок градусов.

Вид у Рогны был сумрачный.

— Не нравится мне это озеро. Лучше обойдем его слева, не приближаясь к воде.

— Там не горячие источники? — вспомнился Итуруп. — Хотя нет, тогда бы поднимался пар.

Спуск был легкий, нарты приходилось тормозить шестом. Вошли в мелколесье. Озеро виднелось между деревьев, похожих на фантастические снежные изваяния, и в голове шевельнулось какое-то воспоминание…

Оно не успело оформиться. Огненный шар возник на фоне перелеска. Варламов облизал вмиг пересохшие губы: шаровая молния? Он оглянулся, но Рогна еще спускалась, тормозя нарту.

Стало слышно жужжание и потрескивание, от шара летели красные искры. Временами по поверхности проходили более яркие карминовые волны, и шар стал слегка пульсировать. Варламов хотел снова повернуться к Рогне… и обнаружил, что не в состоянии этого сделать. Взгляд был прикован к красному шару, руки сами потянули вожжи направо.

Шар поплыл меж снежных фигур в сторону озера. Олени дергались то вправо, то влево, но послушно следовали, а Варламов не мог оторвать взгляд от шара. Неимоверным усилием воли он заставил себя обернуться.

Рогна шла рядом со своими нартами — лицо белое и безжизненное. Варламов видел ее всего несколько секунд, а потом словно чьи-то безжалостные руки повернули его голову обратно к шару. Вот и озеро! Будто снежные звери столпились у свинцовой глади…

И вдруг вспомнилось! Озерцо в мире Хозяйки. Белое страшилище, вылетевшее из воды. Варламов попытался достать с нарты «Сайгу», но руки не слушались.

Шар миновал берег и повис над водой. Та отсвечивала багряным и подрагивала — вибрация шара усилилась.